Ловушка для птиц - Виктория Платова (2018)

– Не знаю. Вариантов масса. Самых эм-ммм… спорных.

Беседа обещала быть познавательной, и Брагин обязательно продолжил бы ее, если бы не телефонный звонок. Звонил уже почти забытый Сергеем Валентиновичем Телятников; тот самый, кому удалось так изящно сбагрить Брагину дело Ерского.

– Прокуратура Невского района беспокоит, – хохотнула трубка. – Следователь Телятников. Узнаешь, Валентиныч?

– Теперь узнаю, – без всякого энтузиазма ответил Брагин.

– Тут вот какое дело. Нашего участкового с Коллонтай помнишь? Старлея Степанцова?

Брагину потребовалось несколько мгновений, чтобы восстановить в памяти образ престарелого, вечно грустного французского бульдога, на которого был неуловимо похож Степанцов.

– Ну. Помню.

– Он там что-то нарыл. Какого-то свидетеля ценного по вашему делу. Мне доложился, а я уж тебе. В общем, ждет тебя старший лейтенант.

– На Коллонтай? – уточнил Брагин.

– В том-то и дело. Ждет он тебя в Александровской больнице, на проспекте Солидарности, 4. И тебе нужно поторопиться.

– Еду.

* * *

…До проспекта Солидарности можно было добраться несколькими путями, и Брагин выбрал, на его взгляд, самый оптимальный: по набережным, мимо мостов, с поворотом к Ладожскому вокзалу, а там и Дворец спорта, а от Дворца спорта до Александровской больницы рукой подать. По всему выходило, что дорога больше сорока – сорока пяти минут не займет, но на Заневском проспекте Сергей Валентинович попал в неожиданно гигантскую для этого времени и места пробку. И вот уже пятнадцать минут мертво стоял в общей веренице таких же бедолаг.

В отличие от большинства людей Брагин на пробки особо не обижался, считая их таким же стихийным бедствием, как торнадо или цунами. И то – некоторые, особо прыткие, цунами можно и не пережить, а в пробках выживают все без исключения. И даже могут достаточно комфортно существовать, необходимо просто найти занятие по душе.

Брагин в пробках думал.

О том, о чем не было времени и желания подумать при других обстоятельствах. Эти дорожные мысли Сергея Валентиновича напоминали слоеный пирог, столько в них было набито разного. Иногда – несовместимого, почти всегда – грустного и горького. Но это была привычная горечь и светлая грусть. В основном Брагин размышлял о Кате, но в самое последнее время фаворит сменился. И это была не женщина. Не Дарья Ратманова. И не Иван Караев, чье убийство повесилось хомутом на привычно вытянутую брагинскую шею. В связи с Караевым Паша Однолет даже вспомнил о некоем менеджере Софье Гололобовой. Гололобова утверждала, что между Иваном и неизвестным произошла стычка у ресторана «Барашки», свидетельницей которой она была. Но, стоило только Паше поднажать на театральную фефёлу, как выяснилось, что ничего похожего и близко не случалось. Гололобова возвела на Ивана напраслину, и все из-за того, что он отвратительно изобразил Софью в своей книге комиксов. Этот комикс ей прислали заказным письмом по почте, и кто это сделал – неясно. Наверняка сам автор.

А по-настоящему Брагина волновал Филипп Ерский.

Вот уже пару дней Сергей Валентинович изучал дневник Ерского, обнаруженный в сейфе, в его пентхаусе. Ни денег, ни ценностей, ни каких-либо документов там не нашлось. Только толстая тетрадь, на четверть исписанная ровным и четким почерком (это и был дневник), и пожелтевшая нотная партитура в специальной папке.