Источник счастья - Полина Дашкова (2006)

Она просила отца забрать Осю из госпиталя домой.

— Он будет жить в моей комнате. Какой смысл держать его здесь, раз лечить всё равно невозможно?

Михаил Владимирович возражал. У Оси слабое сердце. В госпитале есть всё необходимое для экстренной помощи. На самом деле он просто боялся, что Таня слишком привяжется к мальчику, он и сам успел привязаться к Осе.

— Почему ты считаешь, что нельзя любить того, кто может умереть в любую минуту? — однажды спросила Таня.

— Потому что когда эта минута приходит, больно нестерпимо, — ответил профессор.

— Эта минута приходит всегда, рано или поздно, и значит, любить можно только инфузорий, бактерий, да крыса Гришку Третьего.

— Ещё четырёх крыс, двух морских свинок, одного кролика, — чуть слышно пробормотал Михаил Владимирович и тут же принялся напевать себе под нос «Утро туманное».

— Что? — Таня резко остановилась и заговорила шёпотом, хотя слышать их не мог никто, они шли по пустому Тверскому бульвару. — Ты продолжаешь опыты? Тебе удалось? Почему же ты молчал?

— Потому что говорить пока не о чём. Я не уверен в результатах, слишком мало времени прошло, но даже если что-то получается, то лучше молчать. Ты сама это отлично понимаешь. — Михаил Владимирович обнял дочь за плечи. — Ты видишь, что происходит с Агапкиным? Он близок к помешательству. У него зверушки дохнут.

— Ты рассказал ему все?

— Я указал ему путь, но комментировать каждый свой шаг не собираюсь, тем более я сам ещё ни в чём не уверен.

— Ты ни разу не делал это при нём, вместе с ним. Почему?

— Да, правда, почему?

— Погоди, папа, но он же не вылезает из лаборатории.

— Он спит иногда. Мне этого времени как раз хватает. Знаешь, что самое странное? Он моих помолодевших зверушек не замечает. Я ничего не говорю ему, но и не скрываю. Он как будто ослеп.

— Правда, ослеп. — Таня нахмурилась и, помолчав немного, вдруг громко прошептала: — Но я тоже не видела ни одного животного со следами трепанации. Григорию Третьему ты вскрывал череп. Да, зажило все удивительно быстро, но ведь не на следующий же день, на голове была повязка почти неделю.

— Трепанация, кажется, не нужна. Все проще, но одновременно и сложней в тысячу раз.

— Как?

— Если бы я знал — как? Если бы понимал — почему? Семь опытов из десяти закончились успешно, без всякой трепанации. Впрочем, надо ещё долго наблюдать, я не уверен. Вдруг они возьмут да и передохнут, или Федор Фёдорович доберётся до них и вскроет черепа. Может, предупредить его, чтобы он их не трогал?

— Выгони его, — сказала Таня после долгой паузы, — пригласи доктора Потапенко или Маслова. Они с удовольствием с тобой поработают. Агапкин неприятный какой-то, к тому же неврастеник.

— Ох и строга ты, матушка. — Профессор улыбнулся и покачал головой. — Надо быть снисходительней, ты ведь собираешься стать лекарем. Давай-ка зайдём в кондитерскую, ужасно хочется съесть лимонное пирожное и выпить кофе.

— Папа, я тебя ни о чём больше пока не спрашиваю, — сказала Таня, когда они сели за столик, — я правильно делаю?

— Спрашивай, не спрашивай, я даже самому себе пока не решаюсь ответить на многие вопросы. Боюсь, не верю, не понимаю. Но остановиться не могу. Это такая зараза, вроде наркотика. И хватит об этом.

— Ладно. — Таня пожала плечами и принялась листать меню.

Подошёл официант. Михаил Владимирович заказал себе сразу три пирожных, кофе со сливками, рюмку ликёра. Таня долго думала, выбрала песочную корзиночку с фруктами, чашку какао и попросила официанта, чтобы отправили с посыльным большую яблочную шарлотку в госпиталь.

— Ося просил, — объяснила она отцу, — он любит. А забрать его всё равно придётся. Того и гляди, нагрянет превосходительство, ты знаешь, что будет.

— Что? — Михаил Владимирович изобразил комический испуг. — Генерал потребует моей отставки? Но я тоже генерал, ты забыла?

— Он жандарм, а ты врач.