Диверсия - Андрей Ильин (2000)

Заранее предупрежденный приятелем о сквозняках перемен, потянувших в высоких коридорах, все еще бывший мелкой сошкой Хозяин взошел на трибуну и заклеймил в самых крепких выражениях свое прошлое, а заодно и прошлое своих непосредственных начальников. Первым в своем регионе и задолго до того, как публичные покаяния приобрели массовый характер. Случился большой скандал. Неблагодарному, осмелившемуся плюнуть против господствующей розы ветров молодому работнику «дали по шапке». Не желая согласиться со столь резкой оценкой своего выступления, потерпевший отправился в Москву искать правды и защиты. Искать именно у тех, кто очень нуждался в подобных «сигналах с мест». Он оказался очень к месту, пострадавший за критику молодой функционер. Как один из аргументов в большом, завязавшемся в верхних эшелонах власти споре.

Не принявшим критику местным начальникам поставили на вид, несправедливо уволенного работника восстановили во всех правах, но в область уже не вернули, оставили при себе. Той же служкой. Но уже при гораздо более высокопоставленных господах.

А потом все завертелось с калейдоскопической быстротой. Начальники грызли начальников, кланы сражались с кланами. Хозяева кабинетов менялись, как в игре в «третий лишний». И здесь было очень важно успеть сориентироваться. Вовремя поставить на лидера. И вовремя переставить фишку, когда лидер выдыхался и переходил в разряд аутсайдеров.

Человеческие, будь то дружеские или, напротив, враждебные, отношения в этой гонке на выживание во внимание не принимались. Важен был только результат. Когда того требовали обстоятельства, бывшие непримиримые враги составляли против третьих лиц союзы и чуть не лобызали друг другу щечки. А «не разлей вода» друзья кропали друг на друга кляузы.

Когда Хозяину стал помехой его бывший московский приятель, он не задумываясь сдал его. Самым бессовестным образом.

— Ты что? — возмущался тот, явившись к нему домой. — Это же я тебя сюда. Это же только благодаря моим стараниям и связям. И даже эта квартира — только потому, что я замолвил за тебя словечко…

— За квартиру спасибо.

— Из «спасибо» папахи не сошьешь.

— Могу ссудить деньгами. Если в разумных пределах.

— Деньги мне не нужны. Мне помощь нужна. Ты же знаешь, в каком я положении оказался.

— Па этому поводу не ко мне. Помогать тебе — себя топить. Извини. Это не та цена, которую я способен платить.

И приятель уходил. Навсегда. Как и десятки других приятелей, сослуживцев, коллег и однополчан. Политика не терпит дружбы. Которая в убыток. Тут или карьера, или человеческие отношения.

Хозяин ставил на карьеру.

Только в смутные времена, в период безвластия и беззакония, когда падают ниц прежние цари и на их место восходят новые, можно легко и безболезненно взлететь к вершинам власти. Только это золотое время в мгновение ока способно лишить человека всего и дать человеку все. Все желаемое. Все то, что в устоявшихся обществах надо заслуживать. Годами. И делами.

Не использовать смуту в своих корыстных целях — значит показать себя распоследним дураком. Так решил для себя Хозяин.

И так же решили десятки и сотни других, бросившихся в драку за свой кусок пирога заведующих партийными отделами, партийными кафедрами и партийными журналами. Их было так много, страдающих чрезмерным аппетитом мелких партийных и околопартийных функционеров, что существующих кормушек на всех не хватило. И они стали создавать новые. И отпихивать от них друг друга локтями и коленями. Очень больно отпихивать.