Диверсия - Андрей Ильин (2000)

Аккуратно расковыряв защитную решетку на трубе вытяжной вентиляции, я на тонкой проволоке опустил внутрь несколько микрофонов. А еще более тонкую, практически не различимую глазом проволочку накинул на один из проводов воздушной электрической сети. Теперь, даже если прослушивать стены специальными детекторами, никто ничего не услышит, так как микрофоны в открытый эфир никаких сигналов не подают. Связь идет по проводам. Здесь — передатчик, там — в конце линии — приемник. И обнаружить их взаимодействие можно, только зная, что оно существует, и только приложив специальный дешифратор именно к этой электрической линии. И никак иначе!

Ай да я, молодец!

Завершив дело, я поставил на «рельсы» свой электрический одноместный автомобиль и незамеченным убыл восвояси.

Коробку из-под торта наконец вскрыли с помощью особой механической руки, управляемой из-за бронированной стенки специально обученным сапером.

Коробку вскрыли, чтобы убедиться, что в коробке из-под торта был торт. Кремовый. И записка: «Это вам от меня к чаю. С наилучшими пожеланиями. Пейте и не берите в голову!» В общем, нормальное именинное пожелание. А железка, которую учуял металлодетектор и из-за которой разыгрался весь этот сыр-бор с сиренами, пожарниками и саперами, была под коробкой Просто кто-то очень неудачно забыл свой торт. А кто-то неумно пошутил, сообщив о том по телефону. Всякое случается.

А вообще-то могло быть и хуже.

Через два дня я установил в здании еще несколько микрофонов. И снова в это здание не заходя. На этот раз проводником звуков служила… канализация. В унитазах ведь тоже застаивается вода, поверхность которой покрыта тончайшей пленкой, способной выполнять роль натяжной мембраны. Правда, эти микрофоны были гораздо менее информативными. Просто не в самом удачном месте стояли…

Теперь информация пошла. Со всех микрофонов. И даже с того, что был установлен посредством канализации. Оказывается, в подобных помещениях тоже разговаривают, и даже больше и откровенней, чем за обеденным столом.

Нет, прямой, абсолютно компрометирующей информации не было. Но была масса косвенной, которая суммарно доказывала, что мои подозрения имеют под собой реальную основу.

Каждый день отслеживаемый объект и его гости говорили по нескольку фраз, которые, вырванные из контекста, ровным счетом ничего не значили. Но которые, если знать предысторию событий и если слышать их предыдущие вчера, позавчера и ранее разговоры, наводили на очень опасные раздумья.

Если то же самое смог услышать мой предшественник, не удивляюсь, что он не зажился на этом свете. А он наверняка услышал гораздо больше. Ведь тогда они еще не были насторожены, как сейчас. И ничего не опасались. Тогда их можно было брать голыми руками.

Через полторы недели я подбил бабки. Я записал на одну пленку все наиболее интересные выдержки из разговоров, причем смонтировал их таким образом, чтобы разрозненные, произнесенные в разное время и по разному поводу фразы встали одна за другой. Чтобы выстроилась логическая цепочка причинно-следственных связей. Я добивался того, чтобы голоса на пленке «заиграли». Чтобы они способны были расшевелить любого тугодума.

Я разложил на столе диаграммы и схемы и дал прослушать запись своему куратору.

Но я не увидел ожидаемой реакции.

— И что из всего этого следует? — спокойно спросил Семен Степанович.

— Из всего этого следует, что гибель агента не была случайностью. Что это была тщательно спланированная и исполненная акция. А причиной ее послужила работа агента по известному вам объекту. Из всего этого следует, что заказчиком убийства был…

— Возможно, но лишь при условии, что он является преступником.

— Но он действительно является преступником.

Занимая государственную должность, он не выполняет своих государственных обязанностей, более того, он поступает вопреки им. При возникновении угрозы его изобличения он пошел на прямое уголовное преступление.