Оживший покойник - Анатолий Леонов (2019)

Не успела Меланья выйти, как в часовне появился встревоженный, хотя и пытающийся скрыть свое волнение архимандрит. Его сопровождали заспанные и растерянные отец-келарь и протодьякон, а за ними семенил взъерошенный, как дикобраз, отец-аптекарь. Люди, собравшиеся в часовне, расступились, давая им проход. Все затаили дыхание, желая услышать, что скажет архимандрит. Паисий молча постоял перед поющим Глебом. Ни один мускул при этом не дрогнул на его лице. После чего он повернулся к ожидавшему народу и произнес с нажимом:

– Дети мои, Господь Бог явил нам еще одно из чудес своих и восстал из мертвых и попрал прах от ног своих раб Божий Глеб! Возрадуемся же, братия, дарованному нам всем чуду!

После его слов, произнесенных веско и убедительно, по рядам монахов пронеслись нестройные возгласы, и кто-то первый воскликнул, а толпа подхватила притягательное слово «Чудо»!

– Чудо! – крестясь на иконы, кричали монахи.

– Чудо! – вторили им пришедшие в часовню миряне.

– Чудо! – глотая слезы умиления, шептал простодушный послушник Маврикий, тряся отца Феону за край его мантии.

– Это чудо! – повторил архимандрит Паисий и, повернувшись к иконе Распятия Христова, принялся молиться, истово крестясь и кланяясь в пояс. Присутствующие последовали его примеру. Кто-то из монахов запел Канон, все подхватили, и стены маленькой часовни задрожали, наполнившись густыми, величественными звуками древней песни во славу Господа:

Благословите всяк дождь и роса, и вси дуси Господа,

пойте и превозносите Его во веки.

Благословите огнь и вар, студь и зной Господа,

пойте и превозносите Его во веки.

Благословите росы и иней, леди и мраз Господа,

пойте и превозносите Его во веки.

Благословите сланы и снези, нощи и дние Господа,

пойте и превозносите Его во веки.

Благословите свет и тьма, молния и облацы Господа,

пойте и превозносите Его во веки…

Монахи пели хором, красиво и слаженно. Вместе с монахами, по-прежнему не открывая глаз, пел «воскресший». Впрочем, невзирая на озвученное архимандритом чудо, монахи опасливо отстранялись от поющего с ними стольника, вокруг которого в результате образовалось пустое пространство, которое суеверно никто не желал переступать.

Глава 12. Хмурое утро

После всех треволнений, связанных с ночным происшествием, наступившее утро в монастыре ничем не отличалось от обычного. Все шло по раз и навсегда написанному уставу и устоявшемуся веками распорядку. После заутренней службы иноки и трудники разошлись по работам. Все были при деле, у каждого свое послушание. Монастырь – тихое, умиротворенное место, суета и потрясения ему чужды, а потому о воскресшем Глебе Морозове никто старался не думать и уж тем более не говорить вслух. Тем не менее загадочное событие прошедшей ночи прочно засело в головах монастырских насельников. Напряжение и растерянность пропитали сам воздух обители, сквозили в каждом взгляде, намекались в каждом слове. Казались везде и во всем. В таком состоянии монастырь стал походить на крепость в ожидании штурма неведомого противника.

В то утро отец Прокопий, степенно вышагивая мимо колокольни Покровского собора, жалобно сказал отцу Феоне, шедшему с ним рядом:

– Отец Феона, что-то загостились мы тут. Пора бы уже и честь знать! Пошли уже домой. Реликвия у нас, а более меня здесь ничего не держит.

Но отец Феона, посмотрев на него с пониманием и одобрением, произнес иное:

– Погоди спешить, отец Прокопий. Триста верст до дома. Выдержат ли ноги такой путь? Может, тебя в баньке попарить да мази целебные попользовать? Тебе ведь Меланья мазь для ног передавала?

Прокопий сделал удивленное лицо, выпучив глаза на собеседника.