Камни вместо сердец - Кристофер Сэнсом (2015)

Большинство кораблей еще стояли на якоре в Соленте, хотя некоторые из судов поменьше, казавшиеся с высоты точками, находились в гавани. Перед линией боевых кораблей маячила дюжина пятнышек покрупнее, быстро менявших направление движения. До слуха моего донеслись громовые раскаты, которые могли оказаться только звуками стрельбы. Итак, подумал я, эти быстрые корабли могут быть только галеями, такими же громадными, как «Галея Искусная». А затем вдалеке, у восточной оконечности острова Уайт, я заметил огромное темное пятно. Французы. Вторжение началось.

Часть шестая

Битва

Глава 43

Несколько минут я молча рассматривал эту необычайную панораму. Английские корабли, стоявшие на якоре с взятыми на рифы парусами, казались ужасающе уязвимыми. Я попробовал догадаться о причине, заставляющей огромный французский флот оставаться на месте, и решил, что корабли сдерживает ветер. Чуть в стороне от меня, возле полыхавшего сигнального огня, наблюдала за сражением группа селянок. Они молчали, лица их были полны тревоги, и нетрудно было догадаться, что внизу находятся их мужья и дети.

Инстинкт говорил мне, что я опоздал, что следует повернуть и убираться восвояси. Однако Эмма опережала меня, в лучшем случае, всего часа на три. И если она уже находится в Портсмуте, то, безусловно, не успела еще вступить в бой. Я попробовал представить ее себе… наблюдательную, тщательно обдумывающую всякое слово. Учитывая нехватку людей в ротах, она, бесспорно, могла оказаться в одной из них, тем более теперь, когда французы, наконец, пришли. Я вспомнил слова Хоббея о том, что Абигайль помогала их подопечной прятать свои груди, и о том, как Хью с явным неудовольствием потирал свою грудь. Сколько же неудобств претерпела эта девушка за последние шесть лет?

Ситуация у моста, ведущего на остров Портси, полностью переменилась. Теперь люди стремились покинуть остров, а не попасть на него. От моря шел сплошной человеческий поток: женщины с младенцами, дети постарше, опирающиеся на палки старики – все бежали от возможной осады. В большинстве своем это были бедняки, несшие на спинах тюки с пожитками или катившие их в хлипких тележках. Я вспомнил рассказ Ликона о том, как французы попрошайничали и умирали с голода на обочинах родных дорог. «Неужели и нас ждет такая же судьба?!» – подумал я.

Я дал беженцам дорогу. Они начали неторопливо подниматься по склону Портсдаунского холма. Неподалеку чета стариков затеяла спор о том, не бросить ли собственную тележку, груженную разобранной низкой кроватью, небогатой одеждой, посудой из пьютера[44] и парой стульев. Напиравшие на эту пару сзади недовольными голосами требовали, чтобы они освободили дорогу. Затем прогремела барабанная дробь: вниз с холма направлялась рота ополченцев, вооруженных самым разнообразным оружием. Беженцы торопливо расступились. Солдаты быстрым шагом прошли мимо меня, побрякивая и позвякивая полупанцирями. Окруженные облаком пыли, они спустились к мосту, где им отсалютовала стража.

Когда солдаты прошли, я подъехал к ближайшему стражу и спросил его о последних новостях. Тот с раздражением глянул в мою сторону:

– Французы пришли, вот и все новости!

Он был из набранных в армию простых людей и в нормальной ситуации не посмел бы столь неучтиво разговаривать с человеком моего положения. Однако мне уже не раз приходилось наблюдать, как война снимает сословные перегородки.

– Могу ли я попасть в город? – спросил я.

– Все стремятся покинуть его, – хмыкнул страж.

– Мне нужен один человек, друг… Надо найти его и вернуться.

– Что ж, мастер адвокат, если ты сумеешь уговорить городскую стражу впустить тебя, желаю удачи. – Одарив меня взглядом, полным снисходительного уважения, мой собеседник дал мне знак продолжать путь.