Камни вместо сердец - Кристофер Сэнсом (2015)

– Мелкими их не назовешь. Впрочем, сомневаюсь. Скорее всего, они хотели меня напугать.

– Я по-прежнему думаю, что Майкла Кафхилла могли убить, – не отводя от меня своих карих глаз, Барак проговорил сосредоточенным тоном: – Тебе не следует ехать в Портсмут… Во всяком случае, одному.

– Согласен. Я решил поговорить с королевой и вчера вечером послал записку Уорнеру. Она найдет мне какого-нибудь сопровождающего, если решит, что ехать мне необходимо.

– Итак, ты все же поедешь, если она этого захочет.

– Я не могу позволить банде подмастерьев подумать, что они устрашили меня!

– Скоро появится мистрис Кафхилл. Ты сообщишь ей о том, что с тобой приключилось?

– Нет. Это лишь испугает ее, а это нам ни к чему. Я переговорю с ней, после чего схожу в Тампль и повидаюсь с братом Дириком. Вчера вечером я предупредил его запиской.

Барак хлопнул по своему ранцу:

– А у меня здесь показания Бротона.

– Хорошо. – Я посмотрел на него. – Но я должен еще кое-что сказать тебе. Вчера вечером меня посетил олдермен Карвер. И, увы, не с добрыми новостями.

Я пересказал помощнику свой разговор со вчерашним гостем.

– Вот дерьмо! – произнес тот свирепым тоном. – Тамми права, мне следовало общаться с Гудриком более осторожно.

– Но что, если поближе к вечеру я зайду к тебе и мы втроем обсудим положение дел?

– Я не могу позволить Тамми оставить Лондон, чтобы скитаться по раскисшим дорогам, – твердым тоном произнес Джек. – Я и так до безумия испугался, когда она позавчера потеряла сознание.

– Понимаю. Но мы должны найти какой-то выход. И найдем, я обещаю. А теперь позволь мне просмотреть показания преподобного Бротона.

Барак достал из папки и передал мне бумагу, написанную его неровным почерком и подписанную викарием. Пока я читал, он хмуро смотрел на меня. Бротон повторил то, что рассказал нам о семействе Кертисов, смерти родителей и скорой опеке Николаса Хоббея, его собственных и Майкла заботах о Хью и Эмме и враждебном отношении к ним обоим Хоббея. Я поднял глаза на помощника.

– Как я вижу, ничего нового?

– Да. Он говорит, что больше ничего не помнит. Я спросил его, не могут ли знать какие-нибудь подробности соседи Кертисов, однако он усомнился в этом. Семейство, по его словам, держалось замкнуто, как и подобает благочестивым людям.

На окно легла мимолетная тень, и я поглядел наружу: мимо прошла Бесс Кафхилл. Лицо ее оставалось бледным под лучами солнца – белее пергамента, белее собственного чепца. Она снова была в черном платье, хотя предписанное время траура уже закончилось.

– Сходи и встреть ее, – сказал я Джеку. – Скажи, что мне повредили шею при попытке ограбления. Но аккуратно. Последнее, что она хотела бы видеть, – это человека с посиневшей шеей.

Мой товарищ вышел из комнаты, a я снова туго затянул завязки рубашки, прежде чем взять со стола заготовку показаний, которые приготовил для Бесс. Барак ввел ее в комнату, и она села возле противоположного края моего стола. Посмотрев на мою шею, пожилая дама чуть поежилась и потупила взгляд, уставившись на собственные дрожащие пальцы. Но потом она снова посмотрела на меня, уже со спокойствием на лице.

– Спасибо, что вы пришли, Бесс. – Я постарался говорить как можно громче.

– Ради Майкла, сэр.

– Я подготовил ваши показания в соответствии с тем, что вы рассказали мне в Хэмптон-корте. Если разрешите, я зачитаю их. Мы можем внести любые необходимые исправления и посмотреть, можно ли что-либо добавить.

– Я готова, – негромко произнесла мистрис Кафхилл.

Мы вновь повторили рассказанную ею повесть. Бесс энергично закивала, когда я прочел о том, насколько близки были Майкл и оба ребенка, и бросила короткое и энергичное «да», услышав о попытках ее сына воспротивиться стремлению Хоббея немедленно взять в свои руки все дела семьи. После прочтения она уверенно кивнула: