Граница льдов - Линкольн Чайлд, Дуглас Престон (2007)

— Эли, пожалуйста! Нам оставили спасательную шлюпку. Бросьте эту штуку и пойдемте со мной!

Глинн забрался наверх, Паппап с инструментами влез следом за ним. Нужно сосредоточиться на деле, не позволять себя отвлекать.

Добравшись до верхушки метеорита, он с удивлением увидел небольшой прикрытый вырез в брезенте. Как он и ожидал, болт верхней цепи затянут не был. Когда корабль стал снова подниматься на волну и наклоняться, он попытался завернуть гайку.

Никакого движения. Он не понимал, не мог понять, под каким колоссальным, невообразимым напряжением находится болт.

— Подержите этот ключ, — сказал он.

Паппап с готовностью схватил инструмент своими жилистыми руками.

Судно еще наклонилось.

— Вернитесь на мостик, Эли, — сказала Бриттон. — Еще есть время открыть сброс. Мы оба можем выжить.

Глинн взглянул наверх, отвлекшись от борьбы с болтом. В ее голосе не было мольбы, это было бы не в стиле Салли Бриттон. В нем звучала терпеливость, благоразумие и убежденность. Он был огорчен.

— Салли, — сказал он. — Умрут только те, кто достаточно глуп, чтобы пересесть в спасательные шлюпки. Если вы останетесь здесь, вы останетесь живы.

— Я знаю свой корабль, Эли, — ответила Бриттон.

Встав на колени, он еще раз попытался затянуть гайку. Кто-то уже хотел сделать это до него — на металле были свежие царапины. Когда корабль наклонился, он почувствовал, что метеорит сдвинулся. Глинн устроился более надежно, вставив обе ноги в звенья цепи. Он до предела напряг все свои силы, но гайка не двигалась. Передохнув, вновь принялся за дело.

Крен все возрастал.

Бриттон заговорила из темноты наверху, повысив голос, чтобы он мог ее слышать сквозь шум.

— Эли, мне хотелось бы с вами пообедать. О поэзии я знаю не так уж много, но я поделюсь с вами всем, что знаю. Мне бы этого очень хотелось.

Метеорит дрогнул, и Глинн держался обеими руками, когда тот стал опрокидываться вместе с кораблем. Сверху свисали веревки, прикрепленные к пластине фильтра-пресса танка. Глинн быстро обвязал одну из них вокруг пояса, чтобы удержаться на месте. Он опять вооружился инструментом. Четверть оборота — все, что ему нужно. Крен корабля замедлился.

— И я могла бы полюбить вас, Эли…

Глинн неожиданно остановился и посмотрел наверх, на Бриттон. Она пыталась что-то еще сказать, но ее голос тонул в нараставшем визге измученного металла, резонирующем в огромном пространстве танка. Ему хотелось смотреть бесконечно на ее миниатюрную фигуру на верхних мостках. Ее прическа развалилась, золотистые волосы небрежно рассыпались по плечам и блестели даже при слабом освещении.

Глядя на нее, он вдруг осознал, что корабль не выравнивается. Отвел от нее взгляд, посмотрел сначала на болт, потом на Паппапа. Старик улыбался, с его длинных тонких усов капала вода. Глинн разозлился на себя за то, что позволил себе отвлечься от проблемы, которая требует решения.

— Плоскогубцы! — крикнул он Паппапу, перекрывая вопли металла.

Судно очень сильно накренилось, звуки рвущегося металла оглушали. Рукой, дрожащей от усталости, Глинн вытащил карманные часы, чтобы в который раз определить угол наклона. Он держал их за цепочку, а они не прекращали раскачиваться взад-вперед. Глинн попытался остановить колебания, но часы проскользнули у него между пальцев, полетели вниз и вдребезги разбились о бок камня. Он видел, как маленькие блестящие кусочки золота и стекла брызнули по красной поверхности и исчезли в глубине танка.

С пугающей неотвратимостью опрокидывание судна ускорилось. Или это ему кажется? Ничего подобного просто не может быть. Чтобы конструкция выдержала, было заложено двойное обеспечение. Расчеты не раз проверялись и перепроверялись, все, что могло привести к неудаче, было учтено.