Первородный грех - Филлис Джеймс (2005)

— Вы — коммандер Дэлглиш и инспектор Мискин? Добро пожаловать в монастырь Святой Анны. Я — мать Мэри Клер. Мы с вами разговаривали по телефону, коммандер. Не хотите ли вы и инспектор выпить кофе?

Рука, поданная ему для короткого рукопожатия, была мягкой и прохладной.

— Нет, благодарю вас, матушка, — ответил он. — Очень любезно с вашей стороны, но мы надеемся не слишком долго причинять вам неудобство.

В ней не было ничего пугающего, ее невысокую плотную фигуру облагораживала длинная голубовато-серая сутана, подпоясанная кожаным поясом, но казалось, она чувствует себя в этой официальной одежде вполне удобно, как в привычном каждодневном платье. Тяжелый деревянный крест свисал на длинном шнуре с ее шеи, а лицо ее было отечным и бледным, словно тесто, пухлые, как у ребенка, щеки выступали из-под тугого апостольника. Но глаза за стеклами очков в стальной оправе смотрели проницательно, а небольшой рот, несмотря на приятную мягкость очертаний, предвещал бескомпромиссную твердость. Дэлглиш сознавал, что его и Кейт весьма пристально, хотя и ненавязчиво изучают. Но вот, слегка кивнув, она сказала:

— Я пришлю к вам сестру Агнес. День стоит чудесный, может быть, вы захотите погулять все вместе в розарии.

Это было, как заметил Дэлглиш, приказание, а не предложение, но он понял, что во время этой краткой встречи оба — и он, и Кейт — благополучно прошли какой-то личный экзамен. Он не сомневался, что если бы мать-настоятельница оказалась не вполне удовлетворена, интервью проходило бы в этой самой комнате и под ее присмотром. Она дернула шнур звонка, и маленькая улыбчивая сестра, которая их впустила, появилась снова.

— Спросите сестру Агнес, не будет ли она любезна присоединиться к нам?

И снова они ждали, по-прежнему стоя, в полном молчании. Не прошло и двух минут, как дверь снова открылась и в комнату вошла высокого роста монахиня.

— Это сестра Агнес, — сказала мать-настоятельница. — Сестра, это коммандер Дэлглиш и инспектор Мискин. Я предположила, что вам может захотеться пройтись по розарию.

Величественно кивнув, она вышла, не произнеся формальных слов прощания.

Монахиня, которая теперь смотрела на них настороженными глазами, не могла бы сильнее отличаться от матери-настоятельницы, даже если бы хотела. Сутана на ней была точно такая же, правда, крест чуть поменьше, но этой женщине она придавала какое-то жреческое достоинство, отчужденность и таинственность. Мать-настоятельница как бы надела рабочее платье для выполнения своих обязанностей на кухне, а сестру Агнес трудно было представить иначе как пред алтарем. Она была очень худа, длиннонога и длиннорука, с резкими чертами лица: апостольник подчеркивал высокие скулы, суровую линию бровей и бескомпромиссную складку крупного рта.

— Что ж, давайте посмотрим на розы, коммандер? — сказала она.

Дэлглиш отворил дверь, и они с Кейт вышли вслед за монахиней прочь из приемной и, чуть ли не на цыпочках, бесшумно прошли через холл. Она повела их вниз по широкой дорожке к расположенному террасами розарию. Гряды с розами шли тремя длинными рядами, с параллельными, усыпанными гравием дорожками между ними: каждая дорожка на четыре каменных ступени ниже предыдущей. Они трое, идя рядом, занимали всю ширину дорожки и должны были сначала пройти по первой, затем спуститься по ступеням и идти в обратном направлении по второй, потом снова вниз по короткой лестнице, и опять пройти сорок ярдов, теперь по самой нижней дорожке, прежде чем повернуть назад: унылая прогулка, совершаемая на виду у всех монастырских окон. Может быть, за монастырем есть более укромный сад, подумал Дэлглиш. Но даже если и есть, явно не предполагалось, что они будут прогуливаться там.