Подарок - Луиза Дженсен (2019)

– Такого, что поможет расслабиться, но отец ничего не унюхает.

– Пожалуй, не надо…

– Оставь ее в покое. Она еще ребенок, – сказал хозяин паба Стив, весело посмотрел на Софи и налил ей колы.

– Я не ребенок, просто… – Софи выпрямилась.

– Не дергайся, Соф. – Оуэн положил ладонь ей на задницу и слегка сжал. – Просто знай, что у нас это есть. И если твой отец умрет и тебе будет невмоготу, с этим ты хотя бы переживешь похороны.

Слова Оуэна показались ей ударом в грудь. Отец не может умереть! Не должен! Но тут Софи вспомнила аппараты и провода в больнице. Их писк надолго задерживался в ее голове после того, как она уходила из палаты. Она подняла на Оуэна полные слез глаза:

– Хорошо. Что у вас есть?

Глава 67

Моя голова дернулась, я стерла с подбородка дорожку слюны. Должно быть, я задремала и теперь вглядывалась в темноту, стараясь определить, где мы находимся. Ориентиров никаких, но в темноте за окном ревел океан. Я приспустила стекло и ощутила на языке соль.

– Проезд к главной стоянке закрыт, – сообщил Том, замедляя ход и останавливая машину. – Придется объехать территорию и встать на прибрежной парковке. – Он включил передачу, мотор заурчал громче, и мы снова двинулись с места. – Вроде бы сюда.

Машина резко повернула влево, и моя мотающаяся голова ударилась о стекло.

Там, где некогда была дорога, теперь росла трава. Автомобиль кренился на рытвинах, и я, чтобы не болтаться на сиденье, ухватилась за дверную ручку. Наконец мы приехали. Фары осветили сову: крылья распростерты, клюв открыт в немом крике. «Гнездо совы». Ньюли-он-Си. Мы на месте.

Глава 68

По вечерам холод здесь пробирал до костей. Софи свернулась калачиком, подтянув колени к груди, и обхватила себя руками. Деревянное кресло, на котором она сидела, пахло сыростью, и в нем виднелись ходы, проделанные насекомыми. Софи помнила, как на каникулах это кресло раскладывалось и превращалось в кровать, на которой они с Калли спали, прижимаясь друг к другу в своих одинаковых пижамах. Утром они вставали под струи воды в общем душе и ощущали ступнями песок в прохладной воде, оставшейся в поддоне от предыдущего купальщика. Калли помогала сестре вымыть волосы, и едкие пузырьки никогда не щипали ей глаза. Калли во всем ей помогала. И теперь Софи испытывала угрызения совести: ведь если бы Калли не помогла ей в тот роковой вечер, она бы не погибла.

Ужасный выдался вечер. Дождь лил так, что, казалось, в окна пригоршнями швыряли гальку, но в доме Оуэна было тепло и уютно – радиаторы системы отопления полыхали жаром.

– Держи, детка. Знаю, как тебе от этого хорошо. – Оуэн протянул ей свернутую в трубочку банкноту.

– Я больше этим не занимаюсь. Думала, что ты понял, когда мы снова сошлись. Больше не употребляю.

– И я тебя за это уважаю. Но одну последнюю дозу в память о прежних днях?

Софи колебалась. Ей хотелось острых ощущений.

– Но только самую последнюю. – Она наклонилась над журнальным столом, резко втянула в себя воздух и стерла остатки белого порошка под носом. Свернулась у Оуэна на коленях и, целуя его, чувствовала, как растет в ней восторг.

Только она запустила руку к нему в трусы, как в дверь постучали.

– Не обращай внимания. – Софи застыла, и Оуэн, обнимая ее, попытался заставить ее продолжать.

Но стук возобновился, на этот раз громче.

– Постучат и уйдут. – Оуэн крепко стиснул ей сосок, и она застонала.

Открылась крышка почтового ящика.

– Я знаю, что ты здесь! – крикнули за дверью.

Голос принадлежал Калли, и Софи, вскочив на ноги, поправила одежду.

– Я только хочу поговорить, – продолжала сестра.

– Она не уйдет, пока ей не ответят, – прошептала Софи. Оуэн чертыхнулся, застегнул ширинку и шагнул в коридор.

Через секунду в гостиной появилась Калли – глаза сверкали, мокрые волосы прилипли к лицу, и с них капало на пол.