Знаю, ты хочешь - Елена Сокол (2019)

Через полчаса Макс засыпает, и я высвобождаюсь из его объятий и отодвигаюсь на край кровати. Слезы неумолимо выступают на глаза, нос закладывает, и становится трудно дышать.

Глядя в потолок, я лежу и прошу мозг перестать рисовать мне страшные картины многочисленных измен мужа и лицо несчастной Мариссы. Снова и снова вижу ее улыбку и слышу голос Алекса. Я не знаю, чему верить и как дальше жить. Мне страшно.

А потом я вдруг вспоминаю тот день.

Макс пришел поздно и был сам не свой. Я спросила, что случилось, но он только гаркнул что-то про проблемы на работе и тут же скрылся в ванной. Включил воду и долго не выходил. А когда вышел, налил себе скотча и залпом выпил. А потом налил еще. И не разговаривал со мной.

Был ли это тот самый день?

Или другой?

Мучаюсь еще около часа и, наконец, засыпаю.

А утром, проводив Макса на работу, закрываю дверь, стираю с лица следы его поцелуя и поднимаюсь наверх. Я точно знаю, что ищу в его платяном шкафу. И знаю, что найду.

Открываю дверцу и из десятка голубых рубашек нахожу ту самую. Достаю и подношу ее к свету, идущему от окна. Вот, это она.

Я нашла ее в стирке на следующий день. На ней не хватало одной пуговицы. Я тогда отправилась в магазин, купила похожую и пришила. Вот. Даже видно, что она отличается. Все остальные черные и гладкие, а эта того же размера, но, если приглядеться и потрогать, слегка рифленая.

Я поднимаю рубашку выше и долго исследую ее взглядом. С того дня ее стирали, а, возможно, и не раз. У Макса много белых, голубых, серых рубашек – приходится часто стирать их и гладить.

Сначала я разочарованно вздыхаю, моим глазам не за что зацепиться, а потом вдруг замираю, потому что нахожу кое-что интересное.

На воротнике изнутри темнеет крохотное бурое пятнышко. Размером оно меньше, чем диаметр коктейльной трубочки, поэтому практически незаметно на первый взгляд.

Я сажусь на пол и прижимаю рубашку к груди.

– Что такое, Макс?

– Где?

Я тянусь через весь стол и осторожно касаюсь пальцем маленькой ранки на его шее.

– Вот.

Муж встает, подходит к зеркалу, разглядывает болячку и прикладывает к ней свою ладонь.

– Порезался, когда брился. – Хмурится он.

– В следующий раз будь осторожнее. – Улыбаюсь я.

Этот разговор произошел утром – как раз перед тем, как я обнаружила пропажу пуговицы на его рубашке.

37

– Вот. – Говорю я, когда открывается дверь.

И протягиваю Алексу рубашку.

– Что это? – Он отходит назад, позволяя мне войти.

Я на ватных ногах вхожу в его кухню.

Мужчина оглядывает сад, а затем закрывает за мной стеклянную дверь.

– Его рубашка. – Мой голос дрожит. Алекс берет из моих рук предмет одежды и внимательно рассматривает. – Она была на нем в тот вечер.

– Значит, ты что-то вспомнила?

– Да. – Киваю я несколько раз. Меня продолжает знобить. – Он был на взводе, не разговаривал, пил крепкое спиртное. Там… – Я показываю на себе. – Там не хватало пуговицы, я купила новую и пришила. Видно, что они отличаются. И воротник… На воротнике есть пятнышко. Кровь. Думаю, кровь Макса, потому что у него на шее была небольшая царапина.

– Значит, она защищалась. – Тяжело говорит Алекс.

Он подносит рубашку к лампе и внимательно изучает ткань.

– Можно сделать экспертизу. – Предлагаю я.

– Кровь окажется кровью Макса, и мы снова будем в тупике. – Отрицательно качает головой мужчина.

Он хмурится и грызет нижнюю губу.

– Как ты думаешь… – Я вдыхаю больше воздуха, чтобы решиться произнести то, что рвет мою душу в клочья. – Твоя сестра жива?

Алекс откладывает рубашку в сторону и устремляет на меня свой пронзительный взгляд.