Мама для наследника - Юлия Журавлева (2018)

– Как с чего, вся крепость знает, что вы с Дэйсом близки. Я понимаю, он сильный чародей и видный мужчина, но не стоит увлекаться им слишком серьезно, – наставительно произнесла женщина.

Я не знала, смеяться или плакать. И нужно ли опровергать слухи, мало ли какие здесь собрались мужчины. Ничего хорошего от чародеев ждать не приходится – проверенный факт. С Дэйсом мы все-таки достаточно знакомы, чтобы я могла сделать о нем какие-то выводы и примерно понимала его поведение. Отстанет он – пристанет другой. Женщин, по моим наблюдениям, в крепости немного, так что желающие найдутся, отбивайся потом. Значит, торопиться с отрицанием этой байки не буду.

– Спасибо за предостережение, – ответила я, – обещаю над ним подумать и с решением не спешить.

– Очень хорошо подумай, – веско сказала Панен, распахивая передо мной проход к источникам.

Открывшаяся картина впечатляла не меньше самой крепости на скале. Вода текла отовсюду. Струилась из стен, стекая сразу в чаши, и ручейком бежала дальше; с потолка, падая, как небольшой водопад; била из-под земли на манер небольших фонтанов. Все пространство залито неярким светом, идущим прямо от горной породы, из которой все и создано архитектором прошлого, достаточным для того, чтобы разглядеть это великолепие, но немного приглушенного и совсем не режущего глаз.

– Панен, – я запнулась, – а где тут женская часть? В какую сторону идти? Я опустила взгляд под ноги, так как, опомнившись, начала замечать полуголых, а то и совсем голых мужчин.

– Нет никаких частей, – засмеялась женщина, – это же община, тут простые правила и порядки. Все и во всем равны. Купальни общие, стирают чуть дальше, вон в том углу. – Я посмотрела в правый угол, заметив там женщин, тоже не особо одетых, полощущих белье. – Там вода стекает в море, поэтому можно смело стирать, зная, что никто больше в грязной пенной воде не искупается. Если кому-то нужно серьезно отмываться после трудового дня, тоже идут туда.

– Спасибо, – неуверенно проговорила я.

Мне даже перед женщинами раздеваться не очень комфортно. Сделать это на глазах мужчин я точно не способна.

– Купальни большие, – с улыбкой сказала Панен, видя мое замешательство, – ты можешь выбрать уголок поукромнее и потемнее, завернуться в простыню и помыться спокойно.

– Именно так и поступлю, – решила я. Помыться хотелось, да и надо привыкать, приспосабливаться к местным условиям, что еще остается?

Я выбрала место с краю у стены, попросив Панен подержать простыню, пока я раздеваюсь, а потом быстро ею обернулась. Простыня закрывала меня от груди и почти до колена, но я все равно чувствовала себя голой. Поблагодарив женщину, оставившую мне кусок ароматного мыла, я села в чашу, вытащила из корзинки Вовку и раздела его. Рядом со мной располагалось очень удачное углубление, совсем небольшое, как раз для такого ребенка. Я постелила туда простынку и положила сына, аккуратно поливая его теплой водичкой. Как ни странно, но в закрытом каменном помещении не было шумно. Стены, которые по идее должны отражать звук, создавая неплохую акустику, напротив, гасили и поглощали его, оставляя лишь небольшой неразборчивый гул, будто вдалеке проходила автострада. Даже из соседней чаши, до которой всего два шага, разговор не разобрать. Я, поглаживая животик уснувшего малыша, обводила взглядом купальни, и внезапно заметила Дэйса. Он стоял у противоположной стены и что-то обсуждал с чародеями, в том числе уже знакомыми, встречавшими меня с корабля.

На Дэйсе из одежды было только короткое полотенце, обернутое вокруг бедер. Его телосложение оказалось ближе к юношескому, чем к мужскому – мускулистое, но поджарое, худощавое и тонкокостное. Уже к тридцати мужчины выглядят заматеревшими, не обязательно разъевшимися, но не такими сухими и жилистыми. Даже в этом он отличался от других, выглядящих старше. Впрочем, кто знает, сколько этим чародеям лет и сколько они вообще живут?