Убить Отца - Сандроне Дациери (2019)

– Но радар-то мы можем купить. Или металлоискатель, как у охотников за сокровищами. У отца есть деньги, можно нанять хоть целую сотню человек, чтобы они нам помогли…

– Пока сами мы гнием за решеткой.

– Тогда это уже будет не важно.

– Думаешь, найдя цистерны, мы получим ответы на все наши вопросы?

– Не на все. Но по крайней мере на один.

– На какой же?

Данте молча показал ей на дорожный знак, установленный на провинциальной дороге сразу за небольшим скоплением домов. Надпись гласила: «БЫВШИЙ КАРЬЕР КОМЕЛЛО – ЗЕЛЕНЫЙ ОАЗИС». Стрелка указывала в направлении едва различимой в темноте грунтовой дороги. Коломба свернула на грунтовку. Ей то и дело приходилось притормаживать на ухабах. Когда дорога оборвалась, они вышли из машины и пошли пешком, освещая путь найденным в пикапе электрическим фонарем. Карьер они нашли без особых усилий: не заметить его было невозможно. Теперь им стало ясно, что представляла собой «зона реинтродукции дикой природы», о которой говорил Ноггини.

Залежи гравия располагаются вблизи грунтовых вод, и по окончании добычи – особенно если она велась на слишком большой глубине, а площадка карьера не была запечатана – воды начинают подниматься.

Тайны, упрятанные в цистерны Отцом и его людьми, были погребены под миллионами литров воды. Карьер превратился в озеро.

18

Кабинет на шестом этаже здания на улице Сан-Витале пропах застарелым табачным дымом и кожей старого красного дивана, стоящего у стены. Прислушиваясь к дорожному гулу, проникающему сквозь закрытое окно, Курчо подумал, что у всякого города свой голос. Бывало, по утрам он, полупроснувшись, не мог вспомнить, где находится, и, лежа с закрытыми глазами, пытался угадать это по шуму. У каждого города свой свет, свои неповторимые закаты и рассветы.

Было десять вечера, и Курчо, не спавший больше двадцати часов, отчаянно боролся со сном. Его нисколько не радовала мысль о том, что по выходе из участка его ждет убогая каморка, где ему придется жить до тех пор, пока не будет готова квартира, выделенная министерством. Тогда к нему сможет переехать жена и перевезти вещи. Чтобы открыть все коробки, уйдут месяцы, и еще больше – чтобы понять, что из вещей потерялось по пути. Некоторые коробки стояли не разобранными еще с прошлого переезда, когда его перевели из Палермо в Реджо-ди-Калабрию. В чем он нисколько не сомневался, так это в том, что придется снова купить забытый им на ночном столике недочитанный роман Коэльо, – одному Господу известно, сколько раз он заново брался за него с первой страницы, но книжица неизменно навевала на него сон.

Он скомкал пустой пакет из-под леденцов, попытался нащупать под столом мусорное ведро и тут же вспомнил, что его там нет. Поскольку кабинет Ровере должны были освободить от его личных вещей только после официальной церемонии похорон, назначенных на будущее воскресенье, временный офис Курчо наскоро устроили в конференц-зале отдела по борьбе с преступностью. Нового начальника спецподразделения это вполне устраивало: ему не слишком хотелось сидеть в еще теплом кресле погибшего коллеги, хотя прежде с ним такое уже случалось.

В дверь постучали. На пороге показался молоденький агент со светлой кожей, покрытой редкими веснушками, и огромной начинающей бледнеть гематомой на носу.

– Агент Альберти Массимо, господин начальник, – вытянулся по стойке смирно молодой человек.

– Садись. – Курчо указал на стул. – Хочу задать тебе несколько вопросов.

Альберти нерешительно замешкался, а потом, волнуясь, сел.

– Простите… Я что-то не так сделал? – встревоженно спросил он.

– Это я и хочу понять, – ответил Курчо. – Согласно распечатке вызовов, госпожа Каселли звонила тебе в ночь, когда сбежала из больницы.

Альберти покраснел до корней волос:

– Господин начальник… я не знал, что она сделала.

– Если бы кто-то считал иначе, ты бы уже был под арестом, – сурово сказал Курчо. – Чего она хотела?