Город мертвых - Город мертвых (2016)

Стены здесь бледно-серые, полы белые, цветовая схема противоположна верхним уровням. Он не знает почему, и ему это неинтересно. Ему неинтересно все то, что создано талантом: декор, мода, искусство, литература, музыка, танец, ремесло. Любой талант является человеческим навыком. Виктор Безупречный презирает и высмеивает человечество, и всякий талант, доступный мужчинам и женщинам, лишь напоминает ему о том, что есть всего одна вещь, которую он ненавидит больше, чем людей.

На этом глубоком уровне стены свободны от плазменных экранов с тремя нотами оповещений; лишь верхние этажи модернизированы техническими средствами для его работы. В этих же помещениях нет не только репликантов, но и оборудования и мебели. Термосенсоры отслеживают его присутствие и включают верхний свет по мере его продвижения; таким образом, он движется вперед всегда в направлении чернильной темноты, отступающей перед ним, словно сама тьма страшится его. Здесь у него есть возможность прогуливаться в истинном одиночестве и наслаждаться непрерывным потоком бесконечной гениальности своего постоянно загруженного мозга.

Его не беспокоит то, что он может пропустить сообщение о каком-либо кризисе, поскольку кризисы невозможны. Какая бы проблема ни возникла в подчинении Рейнбоу-Фоллс, масштаб ее будет ничтожен, а планов по ликвидации, гарантирующих победу Коммуны, окажется великое множество.

В течение многих веков Римские Папы заявляли о своей непогрешимости, пусть только в вопросах веры, но все же непогрешимости. Виктор Безупречный, Очищенный, Дистиллированный, Виктор в энной степени, непогрешим во всем. Война против этого городка в Монтане неизбежно станет продвигаться, пока все мужчины, женщины и дети до единого не будут уничтожены и превращены в армию новых Строителей, ударные войска Армагеддона.

38

Намми думал, поездка на снегоходе будет веселой. Он никогда раньше не ездил на снегоходе, но часто видел, как на них катаются другие люди, и решил, что это должно напоминать лучший из ярмарочных аттракционов.

Первым, что пошло не так, было его сиденье, но не то, чем он сидел, а то, на чем он сидел на снегоходе. Мистер Лисс вел, поэтому Намми должен был усесться сзади и держаться изо всех сил. На некоторых машинах два человека могли ехать очень удобно. Но у этой имелись седельные сумки, которые невозможно было снять, не применяя инструменты и не затрачивая времени, поэтому частично Намми примостился на сиденье, а в остальном – на седельных сумках, что было неудобно, особенно когда снегоход слетел с пригорка и запрыгал вниз.

Второй неприятной вещью оказался холод, потому что стало еще холодней из-за ветра, поднимаемого снегоходом и жалившего Намми в лицо там, где его не прикрывал шерстяной шарф, а кроме того, мороз почти сразу начал кусать его за уши даже сквозь спортивную шапочку, которую он на них натянул.

Это был район Намми, вдобавок он располагался на краю города, так что Намми знал здесь все поля, знал, где найти ручей, куда попадешь, если будешь идти по нему, а куда – если повернешь от него у Медвежьей Скалы. Мистер Лисс ничего тут не знал. Намми полагалось крепко держаться за куртку старика – которая не была его курткой, она была краденой, – и смотреть по обе стороны мистера Лисса, чтобы понимать, куда они едут. Потом, если мистеру Лиссу требовалось повернуть влево, Намми должен был потянуть за левую сторону куртки или за правую в случае поворота направо. Мистер Лисс сказал, что он будет пилотом, а Намми навигатором и что, если они заблудятся, он отрежет Намми пиписку тупым ножом, а потом подвесит ее на руле снегохода, для красоты.