Плохая шутка - Иван Миронов, Александр Варго (2019)

Прежде чем мелькание превратилось в бесконечный неразборчивый поток образов и линий, Денис успел заметить еще одну картину. Перед ним на секунду появилась кабина самолета. Частично прикрытые креслами пилотов сотни приборов жили своей жизнью: стрелки двигались, лампочки мигали. В левом кресле сидел человек, но это был не пилот – он был в костюме. Денис мог разглядеть короткую аккуратную бородку и большие очки на смуглом лице. На приборах между сиденьями пилотов лежал уже знакомый предмет – белый конверт с красными буквами. Картинка расплылась, но Денис успел увидеть то, на что смотрел этот человек: два стремительно приближающихся небоскреба, один из которых был объят огнем.

Когда переизбыток информации, казалось, готов был взорвать голову изнутри, мельтешение прекратилось. Денис вновь оказался в темноте, но через секунду понял, что это не совсем так. Постепенно его глаза привыкли, и он смог разглядеть безлунное небо с бегущими черно-синими пятнами облаков и тропинку, вьющуюся через небольшую полянку с левого нижнего края экрана к середине и вглубь. Тут и там росли редкие чахлые деревца. Сильный ветер поднимал в воздух сухие ветви и листья.

По тропинке медленным и тяжелым шагом двигался скелет, облаченный в плащ, более напоминающий рваные бесформенные лохмотья. На опущенном вниз черепе, повернутом к Денису в профиль, висели кусочки плоти, которые вот-вот готовы были осыпаться с голых костей. Ярко-белые волосы развевались от ветра, и казалось, что вокруг черепа пробегали беспокойные волны. В костлявой руке скелет сжимал серп с почерневшей ручкой и проржавевшим изогнутым лезвием. Полы плаща при каждом порыве ветра задевали мелкие зубцы лезвия. Во второй руке существо держало поводья, ведя за собой два лошадиных скелета. Вытянутые черепа с пустыми глазницами и без ушей совершенно не были похожи на лошадиные головы. Внутри массивных грудных клеток не было ничего – Денис подумал, что при свете он смог бы разглядеть между ребер землю. Кости, которые, казалось, крепились между собой так непрочно, что в любой момент могли посыпаться, как кегли, медленно перемещались, ведомые Анку. Позади них, покачиваясь из стороны в сторону на шатающихся деревянных колесах, двигалась телега. Керосиновая лампа, висевшая на той стороне борта, которую видел Денис, давала настолько слабый свет, что могла осветить только саму себя и маленький участок деревянного борта.

Небольшая процессия медленно удалялась. Все происходило по законам немого кино – в полнейшей тишине. Через несколько секунд фигура Анку стала понемногу растворяться во мраке, а еще чуть позже Денис мог разглядеть лишь два слабых пятнышка света – от керосиновых ламп по обе стороны телеги.

Затем наступила полная темнота.

Открыв глаза, Денис некоторое время не мог сообразить, где находится. Серые стены и грязно-белый потолок казались ему незнакомыми. В квартире, которую он снимал, стены покрывали обои, местами рваные, местами протертые, но все же более приятного вида, чем эти – голые, больничные.

А затем Денис увидел тумбочку с телефоном. «Интересно, с этого телефона он звонил мне?» – вспомнился ему вопрос, пришедший в голову несколько часов назад.

«Или это были минуты? Дни?»

Время для Дениса сейчас представляло какую-то вязкую субстанцию, которая могла тянуться до бесконечности. Он не понимал, какой сегодня день и сколько сейчас времени. Но теперь он отчетливо осознал, где находится. В проклятой квартире двадцать четыре, в гостях у Смерти. Только вот самого Анку не было ни видно ни слышно.

Денис попытался встать и тут же сморщился от боли в голове. Он поднял правую руку и дотронулся до виска. Указательный и безымянный пальцы погрузились во что-то густое и мокрое. Посмотрев на руку, Денис не удивился, обнаружив кровь. Он же не мог вырваться из такой передряги без потерь!