Плохая шутка - Иван Миронов, Александр Варго (2019)

«Беги», – посоветовал внутренний голос. На этот раз он не ехидничал, а говорил с хмурой неохотой, словно впервые говорил искренне.

– Бежать, – вслух произнесла Светлана.

Действительно. Вячеслав может появиться с минуты на минуту. С острой спицей, чтобы проверить – жива ли она или отдала богу душу.

Она сделала маленький шаг к краю вершины, вытягивая шею. Вдали порхали птицы, плавно рассекая крыльями прозрачный воздух.

«Светлячок».

Ее тряхнуло, как в поезде, в котором кто-то сорвал стоп-кран.

– Папа?

Она медленно повернулась.

Отец, сгорбившись, стоял на самом краю обрыва. Седые волосы обрамляли высохшее лицо, в глубоко запавших глазах, окруженных темными кругами, застыла невыносимая скорбь.

«Я не смог, Светлячок… – прошептал он. – Не смог тебя удержать, доченька…»

– Я слышала Никиту, – с трудом выдавила из себя Светлана. Она сделала еще один шаг. – Он тоже здесь?

«Я должен кое-что сказать тебе, – сказал отец, будто даже не слыша ее. Из его старческих глаз закапали слезы. – Не оглядывайся. Не оглядывайся, чтобы ты ни услышала».

Он с теплотой посмотрел на нее.

«Я люблю вас».

Как только эти слова были произнесены, он повернулся и шагнул прямо в воздух. Сердце Светланы сжалось в тугой комок, дыхание перехватило. Ее отчаянный крик, вот-вот готовый сорваться с губ, замер, костью застряв в горле.

Силуэт отца бледнел прямо на глазах, быстро обесцвечиваясь и растворяясь, как туман. Буквально через несколько секунд по контурам его тела заскользила искрящаяся дымка, и он исчез.

«Не оглядывайся».

Эти слова сверкнули в мозгу ослепительной вспышкой.

– Я сплю? – громко спросила Светлана, все еще вглядываясь в слегка вибрирующий воздух.

За спиной что-то прошуршало.

«Это сон».

Она стояла, вытянув руки вдоль тела, и невидяще смотрела перед собой. В какое-то мгновение ей пришло в голову, что это Вячеслав и его появление не сулит ничего хорошего для нее. При самом лучшем раскладе она вновь окажется в гробу.

– Нежно, робко, несмело песню эту пою-у-у-у… – послышался голос, от которого у Светланы все оборвалось. – Слышишь, сердце запело… С песней тебе я сердце дарю…[3]

– Я схожу с ума, – едва ворочая языком, выдавила она.

Голова повернулась помимо собственной воли. Это произошло так просто и быстро, что она даже не успела подумать об отцовском предупреждении.

Краем глаза она увидела Вячеслава, который, пыхтя, свалил на камни громадный мешок. Развязав его, он начал один за другим вытаскивать наружу гномов.

– Песня эта одна лишь… Сердце тоже одно… – бубнил он, расставляя скособоченных уродцев вокруг гроба. Ветер трепал их колпаки, как грязные тряпки. – Нежной, трепетной, верной… Любовью сердце полно…

«Сейчас он увидит… сейчас он заметит меня», – подумала Светлана.

Странно, но страха не было.

В груди ширилось и расплывалось нечто огромное, холодное, как если бы кто-то включил кран с водой и забыл его закрыть. Темное, ледяное озеро безысходности постепенно заполняло ее, как сосуд.

– Полетят золотые года… Ты счастливою станешь тогда… – продолжал Вячеслав. Когда с гномами было покончено, он сделал то, отчего перед глазами у Светланы потемнело.

Нагнувшись над гробом, он выволок наружу обмякшее тело… ее самой.

«Не смотри».

– …да, мой принц придет ко мне, – кряхтел «Королевич», доставая из мешка охотничий нож с мерцающим лезвием. – И расцветут цветы…

Он подложил плоский камень под голову «Светланы» и, держась за ее рассыпавшиеся волосы, принялся делать глубокие надрезы на коже ее лба. Выступила кровь, казавшаяся в первых лучах солнца вишневым сиропом.