– Ну я уже не знаю, – заныл, словно кошка под дверью, женский голос. – Это ты у нас все всегда знаешь: что делать, куда идти…

– Вон дорожка, милая. По ходу, наша.

Молчание.

– Ага, точно, вон и «Летние грезы», – заискивающе продолжил мужской голос.

И, о чудо, парочка стала удаляться, так и не появившись на дорожке возле озера.

Виктор дождался, когда голоса окончательно стихли, и встал. Ноги вибрировали, словно через них пустили не сильный, но чувствительный заряд электричества.

Он оставил труп возле воды и двинулся к недостроенному зданию. Существовал риск, что кто-нибудь появится и увидит мертвеца, но другого выхода не существовало – у Виктора просто-напросто уже не было сил маскировать тело. Он вошел в пустой дверной проем и оказался в полной темноте. Лунный свет освещал небольшой пятачок у входа, но дальше, в глубине, не было видно ни зги. Виктор постоял несколько секунд, привыкая к темноте. Затем, осторожно, выставив руки вперед и ощупывая ногой пол, двинулся вперед. Несколько шагов, и Виктор присел. Пошарив в темноте, он обнаружил то, что искал. Две недели назад, прохаживаясь около озера и изучая местность, он наткнулся на кое-что интересное. Возле стены лежал отколотый кусок бетонной плиты. Совсем небольшой – ничего особенного. Но заинтересовал Виктора не сам этот камень, а петля из арматуры, торчавшая с одного края. Когда он увидел железный прут, обоими концами спрятавшийся в плиту, похожий на подкову, он понял, что действительно собирался сделать то, о чем так долго думал. Он собирался лишить жизни двух людей (если им подходил этот термин), которых он считал недостойными этой самой жизни. Увидев кусок железа, частично спрятанный в кусок камня, он тут же представил себе в красках, как использует все это. Он очень надеялся, что найденная «подкова» будет на счастье. И теперь, спустя несколько минут после убийства Кондратенко, нащупав в темноте ребристый пруток, он еще раз подумал: «На счастье».

Ухватившись правой рукой за петлю, он просунул левую под камень и попытался поднять кусок бетона. Боль пронзила ладони. Виктор закусил нижнюю губу, чтобы не закричать.

«Когда же это все кончится?» – подумал он в отчаянии.

Поднять камень он был не в состоянии. Подумав секунду, Виктор схватился за петлю уже левой рукой, которая болела меньше, и поволок камень по земле. Он тянул и думал, что эта пытка никогда не прекратится, что это Бог насмехается над ним, делая его существование чуть тяжелей. И еще чуть тяжелей. И еще.

«Получится чудесная надгробная плита», – настойчиво повторял он про себя, пока тянул тяжелый камень к трупу Кондратенко. Эта мысль помогала отвлечься от непреодолимого желания остановиться и бросить начатое дело прямо сейчас и здесь.

Наконец он оказался возле тела.

– Я принес тебе твою надгробную плиту, мертвый ты сучий сын, – задыхаясь, озвучил он свою мысль и хрипло рассмеялся.

Легкие тут же отозвались кашлем, оставившим горечь во рту. Он еще не добрался до той стадии, когда каждое напряжение глотки заканчивается невыносимым кашлем и кровавыми брызгами, но это уже было не за горами.

Прокашлявшись, Виктор расстегнул пару пуговиц и, оттянув рукой лацкан пальто, полез во внутренний карман. Холод моментально пробрался к груди, заставив Виктора поежиться. Поначалу он не нашел то, что искал.

«Черт, старый маразматик», – подумал было он, но тут же, просунув руку чуть дальше в глубокий карман, выдохнул. На месте.