Плохая шутка - Иван Миронов, Александр Варго (2019)

Стоя на качающемся табурете с петлей на шее, Виктор медленно обвел комнату взглядом. Здесь все напоминало о его прошлой жизни. За одиннадцать лет, прошедших после смерти Кати, он так и не удосужился избавиться от ее вещей. Он предпочел ежедневное самоистязание и постоянное напоминание о том, что он остался один. Вот на стене их старая фотография: цветная, но странного красноватого оттенка. Улыбающийся Слава, на фото ему около двадцати, стоял посередине, обняв одной рукой отца, второй – мать. Виктор и Катя смотрели в объектив и тоже улыбались. А почему бы и нет. У этих людей на фотокарточке еще оставалось самое главное – семья. Близкие люди, готовые всегда подставить плечо. Даже если плечо нужно подставить под гроб родного человека.

Он мысленно начал считать: «Пять…четыре…», а затем, дойдя до единицы, приготовился оттолкнуть ногой табуретку, когда в глаза бросилась одна вещь. Брюки. Они валялись на полу возле кровати. Из заднего кармана торчал краешек белого листа. Единственное, чем это могло быть, это…

«Конверт», – вспомнил Виктор.

Тут же в голове всплыло вчерашнее мимолетное решение разобраться с тем, что в этом послании было написано.

– Черт с ним, – прохрипел он. – Какое мне дело до переписки этого ублюдка?

Но внутри он все же засомневался. У него появилось странное ощущение, что текст письма имеет отношение к нему. Хотя через несколько секунд ему уже будет все равно. Одно движение ногой, и Виктор сам уже не будет иметь отношения ни к чему. Так просто – всего лишь движение ногой.

Но это движение можно сделать и днем позже.

Виктор начал снимать веревку с шеи, и в этот миг табуретка покачнулась. Тело подалось вперед. То, что минуту назад казалось единственным возможным выбором, сейчас вызвало в нем страх. Он резко схватился за люстру и выровнял тело. Потом скинул петлю с шеи и медленно спустился. Ноги дрожали настолько сильно, что, казалось, он мог упасть в любую секунду.

Маленькая стрелка на старых часах, висящих на стене, замерла на цифре «пять».

Виктор выбрался на маленький балкончик. Из рассыпающейся плиты под ногами торчали прутья арматуры, сообщая, что выходить сюда – дело в крайней степени безответственное. Но чего бояться человеку, только что снявшему петлю с шеи?

Солнце еще не взошло, но на улице уже было светло. Редкие прохожие, несмотря на выходной день, уже куда-то спешили. Виктора всегда угнетала подобная суетливость: люди словно пытались побыстрее отжить свои жизни и спешно сдохнуть. Но сейчас ему казалось, что эта суета и есть жизнь. Целеустремленное перемещение из точки А в точку Б. И пусть цель – всего лишь самовнушение, но пока есть движение, человек счастлив. Или, по крайней мере, в состоянии вытерпеть окружающий мир. Хотя бы недолго.

Виктор закурил, оперся на поручень балкона и сосредоточился на своих дальнейших действиях. Его интересовали три вопроса: во-первых, что же написано в письме; во-вторых, кто тот парень, что принес конверт; и, наконец, в-третьих, кто же, черт возьми, тот белобрысый из сна? Виктор чувствовал, что третий вопрос имеет непосредственное отношение к первым двум.

Докурив сигарету до фильтра, Виктор щелчком выбросил окурок и зашел в квартиру. Зарождавшийся за окном день обещал быть тяжелым.

11

– Лана, просыпайся.

Она открыла глаза и увидела Дениса. Тот сидел возле кресла, в котором она проспала ночь, и слабо улыбнулся:

– Доброе утро!

Его лицо осунулось. Под покрасневшими глазами образовались бардовые тени. В зрачках застыло затравленное выражение. На секунду ей показалось, что все произошедшее ночью было сном. Невероятно реалистичным жутким сном. Но нет, глаза Дениса подтверждали реальность того, что она увидела ночью.

– Привет, Денис. Как ты?

Он сделал еще одну попытку улыбнуться:

– Хреново, но жить можно. Хотя есть и один положительный момент…

– Да? – Лана, не до конца проснувшись, немного не понимала, что говорит Денис.