Глушь - Арне Даль (2019)

В эти времена предательств и двойных игр он, по крайней мере, может положиться на боль. Она принадлежит ему и только ему.

Ждать пришлось неожиданно долго. Как будто Блум впервые удалось удачно закинуть удочку. Интересно, приложил ли наконец ее анонимный контакт в СЭПО все силы, чтобы найти нужную информацию?

Пока шло время, в Бергере одновременно росли и разочарование, и надежда.

Наконец-то, вернулась Блум, и ее словно примороженный вид объяснялся явно не одним только холодом.

– Есть, – сказала она. – Удалось-таки.

Бергер молчал, вместе с непроходящей болью по телу разлилось новое тепло. Блум продолжала:

– Когда Йессику Юнссон включили в программу защиты свидетелей, ей дали имя Лена Нильссон.

Бергер почувствовал, что его брови нахмурились, как будто мышцы лица вышли из-под его контроля. В замороженном черепе зашевелилось нечто, вряд ли большее, чем одна клетка мозга.

– Типичное имя для таких случаев, – сказала Блум, маша руками, чтобы согреться. – Настолько обычное и нейтральное, насколько это вообще возможно. Зато у меня есть ее идентификационный номер.

– Черт возьми, – пробормотал Бергер. – Лена Нильссон.

– Что? Ты узнаёшь…

Бергер не стал дожидаться конца фразы. Он набросился на толстенную папку с расследованием двойного убийства в Орсе. Бумаги полетели в разные стороны. Наконец, он нашел нужный лист.

– Мы снова в Орсе, черт бы ее побрал, – сказал он и показал на документ. – Медперсонал приюта. Одну из медсестер звали Лена Нильссон. Это могла быть она. Она ухаживала и за Карлом Хедблумом, и за Рейне Даниэльссоном. Вполне возможно, она заставила Рейне убить местную жительницу и ее годовалого сына, Хелену и Расмуса Граденов. А потом засадила за решетку другого своего пациента, Карла, обвиненного в этом убийстве.

Блум вырвала у него из рук бумагу, прочитала и кивнула:

– Номер совпадает.

Бергер подошел к стене, где всё множились и множились материалы расследования, и воззрился на единственную известную фотографию Йессики Юнссон, найденную Ди среди снимков с рождественской ярмарки в Порьюсе.

– Представляешь, она была там все время, – сказал Бергер. – Она, может быть, тайно разгуливала по Орсе, абсолютно анонимно, и в таком случае я, должно быть, ее видел. Но я ее не помню. Лена Нильссон.

Блум сидела за компьютером и стучала клавишами.

– У Йессики Юнссон, может, и не было водительских прав, но у Лены Нильссон были. Вероятно, они стали недействительны, когда умер Эдди Карлссон и Йессика вернула себе свое настоящее имя, но формально они не были аннулированы.

– Новая идея. Может, они и Эдди Карлссона убили?

– Нам надо будет разузнать обстоятельства его смерти, – ответила Блум.

– Водительские права, – задумчиво протянул Бергер. – Это, конечно, она вела машину из Сорселе, когда они убили Андерса Хедблума?

– А кто допрашивал ее восемь лет назад в Орсе? – спросила Блум.

– Робертссон. Эти его дерьмовейшие допросы… Наверное, они есть на кассетах.

– Мы должны изучить их до мельчайших подробностей.

– Да, – сказал Бергер и отошел от стены. – Нам нужны подробности, много подробностей. Но прежде всего нам нужна общая картина. Может, стоит разобрать все с начала? Что у нас есть? Кто такая Йессика Юнссон? Кто такой Рейне Даниэльссон? С какого рода противниками мы имеем дело?

– Да, кто эта пара? А они вообще пара? Они любовники?

– Быть того не может, – воскликнул Бергер. – Вспомни подвал в Порьюсе. Ты установила мобильный с включенной камерой, они понятия об этом не имели и не играли на камеру. Рейне выскочил из котельной и оглушил нас. Потом подтащил Йессику к перилам и привязал за руки. Она так и сидела связанная, пока он перетаскивал нас к батарее. Потом он освободил ее и потащил вверх по лестнице так грубо, что твой мобильник упал. Это не выглядит как творческое сотрудничество.

– Зато это, возможно, похоже на ритуал. Своего рода извращенная прелюдия.