Ранняя пташка - Джаспер Ффорде (2019)

– Не нравится мне это, – проворчал Фоддер, забираясь в салон и бросая на заднее сиденье большой черный вещмешок, – но нам предстоит дальняя дорога.

Глаза у него были налиты кровью после вчерашнего удара, однако в остальном он пребывал в приподнятом настроении.

– Что в вещмешке? – спросил я.

– Сюрприз.

– Мне нравятся сюрпризы.

– В данном случае я бы повременил со своим суждением.

Мы двинулись вперед под негромкий гул двигателя и громыхание подвески.

– Выедешь из города мимо застрявшего полуприцепа, – сказал Фоддер, – но будь осторожен.

Я сделал так, как он попросил, и мы медленно протиснулись по мосту.

– Прежде чем ты об этом спросишь, – сказал я. – У нас с Авророй ничего не было. Она просто хочет неприятностей.

– Было у вас что-нибудь или не было, – заметил Фоддер, – тебе все равно лучше до вечера держаться подальше от Токкаты. Первый час после начала дежурства она бывает крайне раздражительной. Мы двинемся из города на запад; от «Френсис Хогган» [129] вот уже три недели нет никаких известий, поэтому нужно его проверить.

Я узнал, что «Френсис Хогган» – это одиноко стоящий Дормиториум в деревне к западу от города, и мы направились туда. Снегоход без труда полз по глубокому снегу, а Фоддер тем временем объяснил, в чем дело: все Дормиториумы в назначенный день обязаны докладывать в Консульство.

– «Хогган» не проявился вот уже три среды подряд, поэтому Зимний распорядок требует узнать, в чем дело.

Я следовал распоряжениям Фоддера, а он тем временем рассказывал про местные достопримечательности, многие из которых в настоящий момент были полностью заметены снегом, так что в основном это было упражнением по развитию воображения: я пытался себе представить, что же скрывается под глубокими сугробами.

Погода стояла чудесная, и поездка к «Хоггану» предоставляла возможность на время отдохнуть от Бригитты и сновидений, занимающих господствующее положение в моих мыслях. Где-то через полчаса Фоддер устал от обязанностей экскурсовода, поэтому мы перешли к разговорам о Лете, воспоминания о котором у меня были еще совсем свежими, а у Фоддера уже порядком затуманились. Я рассказал ему про тепло, ветер, урожай, про свежую еду. Он сказал, что свежих продуктов ему недостает больше всего.

– Бананов я не видел уже больше шести лет, – мечтательно произнес Фоддер, – а за свежий ананас я отдал бы левую ступню!

На самом деле Летом не рады тем, кто промерз и испачкался в грязи Зимой. Простые граждане не знают и не желают знать, чем занимаются Зимой Консулы, чтобы обеспечить им безопасность; они просто хотят Весной пробудиться живыми и здоровыми, как обычно. Для многих Зима существует лишь как нечто абстрактное, и, как следствие, то же самое можно сказать и про нас.

– Вы с Джонси давно знакомы? – спросил я, вспоминая ее слова о том, что они с Фоддером «служили вместе».

– Лагерь Файрбрэнд, – подтвердил Фоддер. – Вторая Оттоманская кампания.

– Я слышал, там было очень жарко.

– Главным нашим врагом на самом деле была жажда. Мы потеряли от обезвоживания больше людей, чем от действий неприятеля. На открытом солнце человеческое тело за сорок восемь часов теряет девяносто девять процентов влаги. Высохшему человеку можно было отломить ухо и пальцами растереть его в порошок. Джонси потеряла больше боевых товарищей, чем нам с тобой, вместе взятым, довелось отведать горячих обедов. Вот что делает ее хорошим Консулом, особенно здесь – она не боится умереть и, возможно, даже ждет этого.

Я сбросил скорость. Мы въехали в деревню, хотя непосвященному взгляду она показалась бы цепочкой больших заснеженных бугров. В отличие от Талгарта, Ллангорсе был «спящим» поселком, откуда Зимой никто не осмеливался выйти, а единственными зимовщиками здесь были привратники.

– Проезжай через весь поселок, и в самом конце будет «Хогган». Он стоит на берегу озера.