Ранняя пташка - Джаспер Ффорде (2019)

– Мне нравится засиживаться допоздна, – сказала незнакомка. – Я живу четырьмя этажами ниже. Однако сюда никогда не поднималась. Итак, кто же эта куколка?

– Это Клитемнестра, – сказал я, подходя ближе.

– А, – протянула женщина, внезапно проникаясь пониманием, – версия о преднамеренном убийстве.

Какое-то время мы молча разглядывали полотно.

– И еще, – добавил я, постаравшись изобразить знатока, – это урок того, как осмотрительно следует подбирать напарника по зимней спячке.

– Мы с мужем никогда зимой не спали вместе, – рассеянно промолвила незнакомка, – с тех самых пор, как посмотрели «Зима подстраивает козни» Дзефирелли [92].

Она имела в виду ту сцену, в которой Ромео, проснувшись, обнаруживает рядом с собой Джульетту, однако от его возлюбленной осталась только кожа, туго обтянувшая кости, и темное пятно гниения на простыне. Я смотрел этот фильм в возрасте девяти лет, и этот образ навсегда остался в моем сознании. Много лет спустя Баз Лурман [93] обыграл эту сцену совершенно иначе, полностью сосредоточившись на лице Ди Каприо. Ему больше не нужно было показывать зрителю останки Джульетты: Дзефирелли уже вселил ужас в его сознание.

– Ей это помогло? – спросила темноволосая незнакомка. – Я имею в виду, то, что Клитемнестра убила своего мужа?

– Она вместе со своим любовником семь лет правила в Микенах.

Женщина одобрительно кивнула, по-прежнему разглядывая картину, но меня больше интересовала она сама. Изгиб шеи, непроколотые уши и иссиня-черные волосы словно излучали неброскую роскошь. Обернувшись, женщина перехватила мой взгляд, и я поспешно отвернулся, затем сообразил, что это слишком очевидно, и снова уставился на нее – и поймал себя на том, что проваливаюсь в ее глаза – так, как можно провалиться в очарование выдающейся картины.

– Вы Зимний консул, – объявила женщина.

– Что, так заметно?

– Это надето на вас плотным плащом. Вы точно хотите быть Зимним консулом?

– Я… точно не могу сказать.

– Я всегда считала, что в жизни нужно быть твердо уверенным по крайней мере в одном.

– И в чем уверены вы? – спросил я, стараясь поддержать разговор.

– Я больше не уверена ни в чем, – ответила женщина, внезапно впадая в меланхолию.

Склонив голову набок, она задумалась, затем предложила написать мой портрет за пятьсот евро, один холст, без рамки. У меня не было ни времени, ни средств на то, чтобы с меня писали портрет, однако мне очень понравилась мысль провести больше времени в обществе незнакомки, особенно если при этом та будет пристально на меня смотреть, по какой бы то ни было причине.

– Вы можете найти сюжет и получше, – пробормотал я, указывая на свое лицо.

Я смирился со своей внешностью вскоре после того, как откусил ухо Гэри Финдли. Все мое отчаяние выплеснулось в этом яростном порыве. Гэри лишился уха, но я приобрел ясность мышления и стал сам хранителем своей внешности.

– Вы воспитывались в Приюте или росли в семье? – спросила женщина.

– Воспитывался в Приюте.

– Мой муж воспитывался в Приюте.

И тут, совершенно неожиданно, она положила мягкую ладонь на изуродованную половину моего лица. В этом месте меня трогали только сестра Зиготия и Люси, всего один раз, по пьяни. У меня дернулся глаз, я почувствовал, как по всему телу пробежала дрожь страха. Незнакомка не имела права вести себя так дерзко, однако интимность этого жеста, пусть и лишенного чувств, почему-то сильно взволновала меня, что не поддавалось объяснению. Однако я обманывал себя: незнакомка старше меня, она красавица, находится далеко за пределами профиля потенциальной спутницы жизни. Я поступил неописуемо глупо и постарался поскорее прогнать эти мысли из головы.

– Да, я могла бы найти сюжет получше, – согласилась незнакомка, мягким нажатием указательного пальца на кончик моего носа повертывая мою голову профилем, – но только не такую… вдохновительную загадку.