Простая правда - Джоди Пиколт (2019)

– Полагаю, мистер Фишер, вы могли бы уделить мне несколько драгоценных минут, для того чтобы спасти вашу дочь от тюрьмы.

– Моя дочь не сядет в тюрьму, – упрямо произнес он.

– Не вам это решать.

Фермер снял шляпу. Он вдруг показался Лиззи уставшим и гораздо старше, чем она считала.

– И не вам, а Господу. Я верю в Его суд, как верит и моя дочь. А теперь прощайте.

Он отпустил вожжи, и мулы дружно рванули вперед под скрип плуга, вспахивающего землю.

Лиззи смотрела, как фермер удаляется.

– Скверно, что Господь не будет сидеть в коллегии присяжных, – пробормотала она, отправляясь в неблизкий путь к фермерскому дому.

Элли вытерла остатки грязи с кухонного стола. На кухне было чертовски жарко! Боже, что бы она ни дала за кондиционер или электрический вентилятор! Но она пообещала Саре, что займется уборкой, поскольку, утешая Кэти, почти не принимала участия в консервировании.

И что прояснилось в ходе этой последней конфронтации? У нее в голове кусочки пазлов начинали вставать на свои места: избирательная амнезия Кэти, отрицание ею беременности и рождения ребенка, ошеломленный вид Сэмюэла при их последнем разговоре. Впервые после своего приезда на ферму Элли испытывала не отвращение при мысли о совершенном Кэти убийстве новорожденного, а жалость.

Будучи адвокатом защиты, она поддерживала часть своих клиентов, совершивших ужасные преступления, но интуитивно работала с большей отдачей, когда могла уразуметь, что именно довело их до этого. Женщина, убившая мужа, когда тот спал, представляется не таким уж чудовищем, если учесть, что он бил ее на протяжении тридцати лет. Насильник с татуировкой свастики на переносице кажется менее страшным преступником, если подумать о нем как о мальчике, которого совращал отчим. И амишскую девушку, убившую своего новорожденного ребенка, нельзя простить, но, безусловно, можно понять, если отец этого ребенка изнасиловал ее.

С другой стороны, это последний гвоздь, вбитый в гроб Кэти. С точки зрения мотива преступления для молодой женщины вполне логично убить ребенка, зачатого во время изнасилования. А это означало, несмотря на то что Элли сочувствовала Кэти и надеялась защитить ее, в процессе защиты об изнасиловании нельзя было упоминать.

Элли отжала губку в раковине. Интересно, начнет ли Кэти теперь ей доверять? Она подумывала снова подняться наверх, чтобы Кэти не проснулась в одиночестве.

Услышав за спиной звук открываемой двери, Элли закрыла кран и вытерла руки о внушительный фартук, взятый у Сары.

– Рада, что вы вернулись, – стоя спиной к двери, сказала она.

– Признаюсь, это сюрприз.

Элли обернулась и вместо Сары увидела Лиззи Манро. Взгляд следователя переместился с влажных от пота волос Элли на подол фартука.

Сложив руки на поясе, Элли выпрямилась, стараясь придать себе в этом одеянии как можно более внушительный вид.

– Вам следовало бы снять ту ленту, огораживающую место преступления. Тут есть люди, которые пытаются наладить свою жизнь.

– Лента не моя. Вызовите полицию штата.

– Дайте мне передышку, детектив.

– Насколько мне известно, ее должны были снять уже несколько дней назад, – пожала плечами Лиззи. – У нас есть все необходимое.

– Вы так считаете.

– Это дело будет выиграно на основе данных судебной экспертизы, мисс Хэтэуэй. Уберите туман и домыслы, и останется мертвый младенец.

– Вы говорите как прокурор, – усмехнулась Элли.

– Профессиональный риск.

– Тогда непонятно, зачем для такого очевидного дела вам понадобилось опрашивать Фишеров.

– Даже здесь, в тени Филадельфии, мы знаем, как при расследовании прикрыть задницу.

Элли сделала шаг вперед:

– Послушайте, если вы полагаете, что речь идет о науськивании юридической службы большого города на окружного прокурора маленького городка, можете прямо сейчас сказать Джорджу…