Малакай и я - Дж. МакЭвой (2021)

— Не надо смотреть на меня так... ах-ах! — Он снова закашлялся, потирая горло.

— Как так?

— Так. — Он указал своим длинным тонким пальцем прямо мне между глаз. — Твои большие, карие, печальные щенячьи глаза смотрят так, будто я куда-то уезжаю. Давай, ты же проводишь меня, разве нет?

— Мы на месте, — сказала я, прямо как хозяйка Колеса Удачи2, подняла руки и привлекла его внимание к стеклянной двери с выгравированным на ней именем. — А теперь я пойду отрабатывать свою зарплату. Намасте, Рафи. — Я кивнула и сложила ладони вместе, когда личный помощник моего деда Рафи Патель бросился к двери в своих классических подтяжках и галстуке-бабочке. Возможно, услышав впервые, вы подумаете, что это глупо, но в тот момент, когда вы увидите его крепкое телосложение, карие глаза и полмиллиона фолловеров в Инстаграм, вам тоже захочется себе пару полосатых подтяжек.

— Намасте, Эстер. Сэр.

— Кофе? — Я взглянула на дедушку. — Твой доктор сказал тебе исключить кофеин.

— Он без кофеина, — пришел ему на выручку Рафи. — К тому же, на самом деле, там больше молока, чем кофе, так что я не нарушил рекомендаций ни одного доктора.

— Кыш! Уходи и оставь меня, мой кофе и моего ассистента в покое.

Я подняла руки и отступила, заставляя Рафи засмеяться, когда они вошли в огромный стеклянный угловой кабинет. Внутри на стене висели все его награды, от «Оскара» и «Тони», а также его кинонаграды с кинофестивалей по всему миру. Не говоря уже о подписанных первых экземплярах всех его авторов и фотографиях. Он боролся за гражданские права в молодости. Каждый раз, когда я заходила в этот кабинет, мой дедушка исчезал, и меня поражал масштаб того, кем он был — Альфред Бенджамин Ноэль, знаменитый писатель, режиссер, продюсер, драматург, политический активист, меценат и икона.

— Пока, — попрощался Рафи и сложил руки, кивнув мне, прежде чем щелкнуть пультом. Стеклянные стены кабинета помутнели и стали непроницаемыми.

— Ты и на хинди говоришь? — Ли-Мэй выкатилась из-за стола в центре офиса. Улей, как мы его прозвали... потому что он был действительно на него похож. К счастью, он был не ярко-желтым, а выполнен из стекла.

— Хинди, китайский, турецкий, корейский, японский, вьетнамский, арабский, иврит, русский… имейте ввиду, что мы все еще в Азии!

Говард улыбнулся, когда подошел и протянул мне бутылку чая со льдом.

—哦的天哪3— воскликнула Ли-Мей, когда ее рот открылся. — Почему я этого не знала? Серьезно. Я вроде как задета. Впечатлена, но задета.

— Yīzhǒng yǔyán yǒngyuǎn bùgòu4. — Пожала я плечами, пока Говард смотрел на нас и просто пил чай в ожидании перевода.

— Ребята... о чем вы говорите?

— Разве ты не наполовину китаец? Почему ты не знаешь даже самого простого китайского? — Ли-Мей откатилась обратно за свой стол и закинула в рот зеленый кексик.

— Во-первых, я наполовину японец, наполовину немец. Во-вторых, я не знаю языков, потому что мои родители родились и выросли здесь, в Нью-Йорке. К счастью, может моя девушка научит меня, — сказал он гордо, в то время как я, поперхнувшись, закашлялась так сильно, что мне пришлось ухватиться за край стола Ли-Мей.

— Ты в...

— Я в порядке, — быстро сказала я, уставившись на него. — Извини нас, Ли-Мей.

— Не обращайте на меня внимания. Я просто буду притворяться, что мне не интересно, — ответила она, продолжая жевать.

Игнорируя ее, я прошла в конференц-зал, который мы только что покинули, и подошла к окну с видом на Бруклинский мост.

— Ты не можешь всюду говорить это! — закричала я, как только он закрыл дверь.

— Говорить что? Что ты моя девушка? Все уже знают, Эстер...

— Дело не в этом. Мы на работе.

— Да брось! Как долго ты еще собираешься играть в «мы на работе»?

— До тех пор, пока мы на работе! — Я сжала губы, стараясь не кричать. — Все знают, что я здесь благодаря моему деду...