Егерь - Даниэль Рэй (2021)

Роден щелкнула пальцами. Загорелся тусклый свет. Она потянулась к пачке с елотками на тумбочке. Закурила.

– Спасибо, что разбудил, – она выдохнула дым. – Так бы и металась всю ночь.

– Ты всегда голой спишь? – решил напоследок поинтересоваться Зафир.

– Какие-то проблемы? – Роден потерла взмокший лоб.

– Никаких проблем, – он улыбнулся и поспешил покинуть ее каюту.

Он пил кофе на кухне, когда она вошла, замотанная в махровый халат.

– И мне налей, пожалуйста.

– Спасть ложиться больше не собираешься?

– Попью кофе и пойду спать. А это что? – она потянулась к тарелке с нарезанным мясом и взяла кусочек. – М-м-м… И хлеб передай. Ага. Спасибо!

– Любишь есть по ночам? – спросил Зафир, вгрызаясь в очередной бутерброд.

– В Космосе не бывает дня и ночи. Только циклы, запрограммированные системой, чтобы такие, как мы, с катушек не съехали. Так что, сейчас ни ночь и не день. А я ем тогда, когда хочу есть.

– Твой кофе, – он передал ей кружку.

– Спасибо, – она пригубила кофе. – Ну а ты чего не спишь?

– Покой твой стерегу, – отшутился Зафир.

– Раз уж мы решили позавтракать посреди ночного цикла, может, обсудим дело, ради которого я лечу на Олманию?

– Не на этом корабле. И не во время полета. Извини, – Зафир откусил кусок бутерброда и пожал плечами.

– Не доверяешь, значит, – хмыкнула она.

– Мы, олманцы, вообще народ странный.

– Ладно, – согласилась Роден. – Не хочешь о деле, давай о семье твоей поговорим. Родители живы?

– Не знаю, – Зафир глотнул кофе. – Я приемный ребенок. Меня к дверям приюта в корзине принесли. Приемная мама пыталась найти сведения о них, но тщетно.

– Она жива?

– Нет. Их с отцом уже давно нет.

– Ясно, – вздохнула Роден, доедая бутерброд. – А сестра твоя? Она тоже приемный ребенок?

– Нет. Она – родной ребенок.

– Понятно, – кивнула Роден. – Поздний и долгожданный сюрприз?

– Чудо, – улыбнулся Зафир. – Назефри – настоящее чудо.

– Тогда все еще сложней, чем я себе представляла, – она глотнула кофе и закурила.

– Почему ты думаешь, что все так сложно?

– Ревность в семье приемного ребенка к родному всегда оставляет более грубые деформации. Но ты, судя по всему, сестру любишь. Так что вряд ли здесь будут скрываться какие-то большие подводные камни. Хотя, с женщинами проблемы могут быть серьезные. Ты, случаем, не гей?

Зафир подавился.

– Не гей, – кивнула Роден. – Ну, тогда я всецело была права. Ты инициативу в отношениях никогда не проявляешь. Так, можешь немного поиграть и потом в кусты. Если женщина настойчива – она тебя добивается. После секса интерес к женщине пропадает. Ты сравниваешь всех их со своей приемной матерью или сестрой, и когда понимаешь, что они им в подметки не годятся, разочаровываешься.

– Что-то мы все обо мне, да обо мне, – Зафир допил кофе и поставил кружку на стол. – Может, про себя что-нибудь расскажешь?

– Да ты и так уже все рассказал. Люблю красивых, властных и жестоких мужчин. Любила, – Роден усмехнулась. – Теперь они меня с другой точки зрения интересуют.

– И много в твоей жизни было мужчин?

Роден его вопросу удивилась.

– Не волнуйся, – она затянулась, – никто из них к тебе хвастать не придет.

– А сколько у тебя было мужчин после того, как ты изменилась?

Роден затушила елотку.

– А вот это, дорогой, тебя вообще не касается. Спокойной ночи, Темный.

– Спокойно ночи, Роден.

Глава 4