Пиарщица по вызову - Никта Мун

— Она не хотела стоять часами и позировать. Поэтому мы сделали фотографию и отдали художнику. Ей не нравилась всё это средневековье. Хотя я находил в этом что-то романтическое. — Он улыбнулся и морщинки вокруг глаз стали еще выразительнее. — Выпьете Матвей Андреевич?

— Воды. Я за рулем. — Кивнул брюнет.

— Мне нравится ваша ответственность. Зная свою дочь. Её импульсивность. Хорошо что с ней человек, который может контролировать себя. А значит, сможете и ее, как только она начнет доверять. — Кивнул мужчина, приглашая сесть в кожаное кресло около камина.

— Я удивлен, что вы знаете обо мне.

— Я знаю обо всех, с кем близко общается моя дочь. Хотя это не сложно ближе вас и вашего брата Тимофея, Николь ни с кем не общается. Еще возможно девушка Александра. Тем более сложно не знать о человеке, о котором говорит каждый второй. А новости пестрят вашей фамилией. Фамилией, которую я когда-то разорил. Впрочем, у меня есть оправдания моих поступков. Какого ваше? Заявиться в мой дом, в выходной и не в самый удачный день в году.

Намек Царев понял. Хоть тон седовласого мужчины был дружелюбный, Матвей уловил нотки раздражения и злости. В эту минуту он понял, что внешне Николь совсем не похожа на этого человека, но внутренне она его маленькая копия.

— Я думаю, вы прекрасно знаете, почему я здесь именно сегодня. — Спокойно проговорила брюнет. — В это день Николь потеряла не только маму и брата. В этот день она потеряла отца, в котором так нуждалась. И спустя столько лет она получает письмо, а не объятия родного человека. Я думаю, вы достаточно наказали свою дочь.

- Я ее не наказывал! — Зеленые глаза вспыхнули гневным огнем.

— Тогда что это? Ей было двадцать. А вы от нее отвернулись, когда она нуждалась в вас. Вы хоть знаете, через что она прошла в одиночку?

— Я знаю достаточно!

— Нет! Вы ничего не знаете! Не знаете, через какой ад она прошла. Да, вы в тот день потеряли жену и сына, но дочь осталась в живых. А вы как будто похоронили ее вместе с остальными. Николь не заслуживает этого! Она нуждалась в отцовской любви и поддержки. А получила очередной нож в спину! — Голос Царева был холодный. С нотками презрения. — Она страдает и ненавидит себя. Винит себя в их смерти. Она думает, что вы ненавидите ее.

— Это не так. — Взгляд Валерия Анатольевича стал туманный. Голос тихий, но твердый.

— Так убедите ее в этом. Прекратите ее страдания.

Молчание. Только музыка и огонь нарушали тишину.

— Что вы от меня хотите Матвей Андреевич?

— Только одного. Чтобы Николь была счастлива. А этого не будет, пока груз прошлого не дает ей двигаться дальше. Поговорите с ней.

— Она не будет со мной разговаривать.

— Вы даже не пытались. А те письма… Вы серьезно думали что написав письмо, она прибежит к вам и кинется в объятия?

— Я знаю свою дочь.

— Я знаю ее лучше вас. Просто попытайтесь. Не с первого, значит со второго раза получится с ней поговорить. Не со второго, значит с третьего. Хотя, я думаю, одной попытки будет достаточно. Она хоть упряма, но любит вас. Ей нужна ваша поддержка. Как и вам ее.

Царев поставил нетронутый стакан с водой на журнальный столик. Встал и пошел к двери.

— Берегите ее, — послушался тихий надломленный голос.

Матвей посмотрел на седовласого мужчину. Тот смотрел задумчивым взглядом на картину. Брюнет знал, что взгляд зеленых глаз смотрят на дочь.

— Я не смогу сберечь ее, если вы мне не поможете. Вы нужны ей. Для девочки главный мужчина в жизни это папа. Так станьте им, наконец. Вспомните, что у вас есть дочка. Маленькая принцесса. А не брошенная сломанная кукла.

От последних слов Братков вздрогнул.

— Валерий Андреевич, еще не поздно. Все еще можно исправить.

После этих слов Царев ушел. В надежде, что сумел достучаться до взрослого мужчины. Который даже спустя семь лет хранит траур.

Глава 13