Вновь обретая голос, я улыбаюсь своей первой за эту неделю искренней улыбкой:

— Оставь меня пожалуйста одну, не спрашивай хорошо.

Улыбка Николая меняется.

— Хорошо. Но, Арсюш… — он замолкает, и я вопросительно поднимаю брови. Он медленно качает головой и произносит: — Просто… просто будь осторожна…

Развернувшись, он выходит из моего кабинета, оставляя меня в смятении и в недоумении.

В нашей области мы имеем дело с разными людьми, из разных социальных слоев, рас, и религий. В нашей работе нет такого понятия, как норма.

Я разворачиваю папку, виду знакомые лица, Некоторые фотографии делала сама лично, срок заключения, все по правилам, и тут я замечаю знакомое имя, именно этот человек отпустил Максима по Удо, не может быть, он не мог это сделать, так не бывает.

Ну, теперь я начинаю нервничать. Беру папку со стола, я направляюсь к двери, и по пути задеваю каблуком за ковер. Я качаюсь, но остаюсь на ногах, хотя все же умудрилась потерять папку, она выпала из рук и ее содержимое теперь на полу.

Подняв голову в безмолвной молитве, я делаю глубокий вдох, немного приподняв юбку, я опускаюсь на колени и начинаю собирать документы.

Кто-то откашливается. Если быть точной, мужчина.

Всего в шаге от меня я замечаю пару кожаных мужских туфель. Неплохо. Продолжая свой путь вверх по чёрным брюкам, которые обтягивают крепкие мужские ноги, мои глаза скользят по его паху, поднимаю глаза выше, вижу идеальную рубашку, чёрный галстук и классический чёрный пиджак, мой взгляд поднимается выше и встречается с парой полуприкрытых глаз.

Моё сердце ускоряет свой ритм.

Что здесь происходит?

Мы продолжаем смотреть друг на друга. Я пытаюсь понять, что, черт побери, тут происходит, а он, пытается оценить мою реакцию на то, что мы встретились в более… профессиональной обстановке.

Делая небольшой шаг мне навстречу, он оказывается невозможно близко ко мне. Наклоняется ближе ко мне, забирает фотографию из моей руки.

— Мне не нравится эта фотография — донесся до меня его хриплый голос.

О, мой гребаный бог.

Этого не может быть.

* * *

Макс

Проклятье. Я совсем не планировал, что наша встреча с произойдет подобным образом — она стоит передо мной на коленях, что она хотела, рассматривая моё личное дело, что хотела узнать? Протягивая руку, я уверенно беру из ее рук свою фотографию, сделанную сразу после моего сознания в убийстве. Глубоко в сердце, у меня снова открылась рана.

Книги, сумка, ее одежда — это все заставляет меня желать разоблачить ее, раздеть, оставить без надежды. Я точно знаю, она бы ненавидела это и любила одновременно. У этой девочки старомодный вид, тонкие и резкие черты лица, большие глаза и мягкий взгляд. Представляю ее на черно-белой фотографии, стоящей напротив фермы из старых добрых времен с вилами в руках и напускным важным видом. Строгость меня привлекает — это горячо. У нее влажные губы, наверняка, потому что она посасывает их, когда нервничает.

Скрывая черную похоть в сердце, я хладнокровно смотрю на наглую маленькую нахалку.

Трахнуть! Я хочу ее так, как не хотел еще никого. Настолько сильно и жестко. С того момента, как наши глаза встретились, я впал в какое-то безумие.

С ней все по-другому. Я не хочу с ней тихого секса. Я хочу спариваться с ней. Я хочу бороться с ней и взять ее с неумолимой силой, с такой силой, что она от экстаза будет царапать ногтями мне спину. Я хочу заставить ее развести бедра и взять ее, хочет она или нет.

Мои губы пересохли, проклятая похоть гложет, как крыса мое нутро. Влияние этой женщины на меня неописуемо.

Глава 8

Макс

Она поднимает испуганный взгляд, а затем запихивает документы обратно в папку при этом выхватывает фотографию из моей руки.

— Прошу прощения, — шепчу я, в ее глазах стоит немой вопрос. Я уточняю: — За то, что помешал тебе и твоей роботе.

Она поднимается.