Красавица без сердца - Архелая Романова (2021)

— Меня зовут Лиза, я подруга Семеницких, — представилась я, — извините за вторжение, мы уже уходим.

— Я домой не пойду, — заупрямилась Кристина.

Мне захотелось треснуть девчонку по лбу, но неожиданно Антон встал на мою сторону:

— Кристина, мы же договаривались. Иди домой, — посоветовал он, косясь на меня, — твой отец будет беспокоиться. Я позвоню тебе позже, хорошо?

Выглядел Антон совсем не как любящий и заботливый парень, и, вспомнив слова Раисы Степановны о том, что в городе у него есть девушка, я мысленно посочувствовала Кристине. Не повезло девчонке с первой любовью, что сказать.

Взяв Кристину под руку, я попрощалась с хозяином и направилась к выходу. Дочь Семеницкого покорно шла за мной, изредка всхлипывая, а Антон вдруг пожелал нас проводить. Правда, только до калитки.

У забора Кристина внезапно вырвалась и бросилась к нему, крепко обнимая и покрывая поцелуями лицо парня. Тот покраснел, отпихивая ее, уговаривая взять себя в руки и отойти, а я невольно уставилась на его кроссовки, ослепительно белые, и слишком теплую для лета черную джинсовую рубашку.

— Ладно, ладно, иди, — промямлил Антон.

Кристина, с раскрасневшимися щеками и горящими глазами, подбежала ко мне, и торопливо выдохнула:

— Идем? Ты только папе не говори, ладно?

— Идем, — кивнула я, беря ее за руку.

Антон остался стоять у забора, провожая нас долгим взглядом. И, пока мы не скрылись за поворотом, я чувствовала, как он сверлит мне спину, словно вгрызаясь между лопаток и вызывая яростное желание немедленно принять душ.

Глава 38

У дверей мы столкнулись с Иваном Поликарповичем, который только что вернулся с работы. Оглядев заплаканную Кристину, беспрестанно шмыгающую носом и размазывающую остатки косметики по лицу, он перевел взгляд на меня и спросил:

— Лизавета? Что произошло?

— Давайте зайдем, — предложила я, ибо мне страсть как хотелось принять душ и выпить кофе.

— Конечно, — согласился Семеницкий, торопливо нажал на звонок пару раз, переминаясь с ноги на ногу. Дверь нам открыла Радочка во всеоружии — короткий шелковый халат заканчивался примерно там же, где и начинался, а на свету ткань была полупрозрачной, благодаря чему я смогла восхититься ее прекрасным кружевным бельем.

— Эм, радость моя, — промямлил Иван Поликарпович. Краска смущения медленно заливала его шею и уши. — Ты почему не одета?

Рада бросила на меня странный взгляд, и жеманно ответила:

— Да брось, милый, тут же одни девочки. Ничего страшного, правда ведь, Лиза?

И заговорщически мне улыбнулась. Ничего не понимая, я на всякий случай кивнула. Кристина, до этого стоявшая за моей спиной, высунула оттуда свой слишком большой, по мнению Радочки, нос, и заявила во всеуслышание:

— Можно вывезти девушку с трассы, но проституткой она быть не перестанет.

Своеобразная интерпретация известной фразы мне даже понравилась, а вот остальным она пришлась как-то не по душе. Наступило зловещее молчание, затем Радочка взвизгнула:

— Что ты сказала? Как тебе совести хватает такое говорить!

— Хватает, — пошла в атаку Кристина.

— А ну тихо, — рявкнул Иван Поликарпович, и повернулся к дочери. — А ну, марш наверх! И чтобы до утра не высовывалась, ясно? Еще раз такое услышу — поедешь в пансионат для трудных детей!

— Но папа…

— Я тебе что сказал? — заорал Иван Поликарпович, багровея от гнева. Я с опаской уставилась на Семеницкого — еще, того и гляди, в обморок рухнет.

Видно, Кристине пришла та же мысль в голову, и она безропотно помчалась наверх, по дороге толкнув Радочку. Та, пошатнувшись, слегка задела бедром маленький столик в прихожей, и картинно заохала от боли.

— Милый, ты видел, что она сделала? Ой, как больно!

— Приложи лед, и все пройдет, — посоветовала я. — Кстати, он наверняка есть на кухне. Может, и кофе заодно сваришь?