Надежда умирает последней - Тесс Герритсен (2011)

В ярости Сианг схватил глиняный горшок и разбил его о землю, потом вышел во двор, где в свете луны в полном боевом снаряжении, с замаскированными лицами стояли его люди. Пятнадцать американцев – видавших виды профи – возвышались над ним. Их доставил самолет прямиком из Таиланда, на сборы был выделен всего один час. Как и ожидалось, ПВО Лаоса было похоже на решето, неспособное засечь, а уж тем более сбить единственный самолет, летящий на низкой высоте над чужой территорией. За каких-нибудь четыре часа группа добралась сюда от точки высадки, что возле самой вьетнамской границы. Операция до сих пор шла безупречно.

И вот теперь…

– Похоже, мы припозднились, – раздался голос.

Сианг обернулся, чтобы увидеть произнесшего эти слова, одного из команды великанов.

– У них было всего несколько часов на все про все, – сказал Сианг, – ужин остался нетронутым.

– Значит, они не могли далеко уйти. Уж точно не с детьми и женщинами.

Мужчина повернулся к товарищам:

– А что там с пойманным? Сказал он что-ни-будь?

– Ничего не сказал.

Бойцы вывели на середину и швырнули наземь жертву. Они поймали его в десяти милях отсюда, по дороге на Бан-Дан. Вернее, поймали его собаки.

До чего полезные животные эти гончие, особенно когда речь идет об одном-единственном свидетеле, и упусти его – случится катастрофа.

Против этих собачек несчастный деревенский житель не имел никаких шансов. Теперь он стоял на коленях на земле, а луна серебрила его черные волосы.

– Заставьте его заговорить.

– Пустая трата времени, – крякнув, произнес Сианг, – эти северяне упертые, ничего он не скажет.

Один из бойцов ударил узника ногой, но тот и скрючившись не преминул исторгнуть вереницу выражений по их адресу.

– Что? Что он там говорит? – потребовал перевести солдат.

Сианг поежился, отвечая:

– Он говорит, что все мы будем прокляты, что нам всем конец.

Солдат рассмеялся:

– Суеверная хренабень!

Сианг оглядел темноту вокруг.

– Наверняка они послали еще людей звать на помощь. И к утру…

– К утру мы все закончим и нас здесь уже не будет, – перебил его наемник.

– Если найдем их.

– Это целую-то деревню? Да нет проблем! – Он обернулся и выпалил приказ одному из бойцов: – Собаки-то нам на что?

С десяток свечей мерцало в темноте пещеры. Снаружи свирепствовал ветер, порывы его то и дело вздымали закрывавшее вход покрывало. Среди пляшущих теней слышались бормочущие голоса, напуганная деревня вся пребывала в беспокойном перешептывании. Дети либо собирали камни, либо вязали из виноградых лоз веревки. Женщины строгали из бамбуковых палок оборонительные колья. Спали только младенцы.

Снаружи пещеры мужчины выкапывали старые добрые ловушки, в течение столетий стоявшие на защите их земли. Таков закон успешной войны в джунглях: победить можно не силой и не вооружением, а только молниеносностью, хитростью и отчаянностью. И более всего отчаянностью.

– Барабан заклинило намертво, – пробурчал Гай, глядя сквозь дуло старого пистолета, – от силы один раз пальнет, и все.

– Да всего два заряда и осталось так или иначе, – отозвался Мэйтленд.

– Таким образом, толку от этого ствола никакого, – Гай передал пистолет Мэйтленду, – ну разве что пулю себе в лоб пустить.

Мэйтленд подержал в руке пистолет, что-то прикидывая, затем повернулся к жене и тихо заговорил с ней по-вьетнамски. Лан смотрела на оружие, словно боясь прикоснуться к нему. Затем неохотно взяла пистолет в руки и вышла из пещеры.

Гай дотянулся до автомата Андерсена и наскоро осмотрел его.

– По крайней мере, эта малышка в рабочем состоянии.

– Ага. Старый добрый АК не переплюнешь, – сказал Мэйтленд, – сам видел, как его однажды из грязюки выудили, и стрелял потом как миленький.

Гай хохотнул:

– Там, в России, знали, как их делать, так ведь?

Он повернул голову в сторону подходившей к ним Вилли: