Помнишь ли ты, Анаис? - Мишель Бюсси (2018)

Мне вдруг становится страшно. Предчувствую, что услышу давешний голос.

Я перешагиваю через край ванны, забыв, что подо мной мокрый пол, и, даже не прикрывшись полотенцем, голая, бегу через комнату. Хватаю трубку.

Анаис в комнате нет – наверное, играет на кухне. Я подношу трубку к уху.

И слышу голос, от которого леденеет затылок. Все тот же безымянный голос. На этот раз испуганный.

Ваша дочь, боже мой! Ваша дочь на кухне.

Я ору как резаная, бросаю трубку, мчусь туда, ныряю в густой пар и слышу бульканье кипящей воды.

И вдруг как стоп-кадр, как при вспышке молнии. Анаис стоит на стуле. Ее рука в двух сантиметрах от кастрюльки. Я отчаянно кричу:

– НЕТ!..

Она уже почти коснулась раскаленного металла. Я срываюсь на нутряной, животный вопль:

– НЕТ, АНАИС!

Малышка замирает. Стул покачивается, словно раздумывая, не рухнуть ли на газовую плиту, и вновь опускается на четыре ножки. Я хватаю одной рукой Анаис, другой отодвигаю кастрюльку и выключаю газ.

– Детка, деточка моя.

Ее сердечко бьется у моей груди.

– Ты меня намочила, мама.

Я голая и мокрая.

Плохая мать. Безумная. Безответственная.

Телефонная трубка так и висит на проводе.

Я поднимаю ее, подношу к уху.

Тишина, никого нет.

Никого в кухне.

Никого в доме.

Только теперь до меня доходит, что я не одета.

Кто-то наблюдает за мной, видит меня под душем, в постели, каждую минуту.

Кто-то вторгается в мое интимное пространство.

Кто?

Монстр-извращенец? Ангел-хранитель?

Как это возможно?

И этот голос, боже мой. Я уверена, что этот голос мне знаком.

14

Вёль-ле-Роз, 26 января 2016

Я открываю «Желтые страницы», зажмуриваюсь, палец скользит вниз, останавливается.

Я полагаюсь на случай в чистом виде.

Читаю.

Мишель Деламар. Каменщик в Кани-Барвиле. Звоню.

Разумеется, этот Мишель Деламар не вполне понял, чего я хочу. Плевать, главное сделано, он придет завтра на улицу Виктора Гюго и тщательнейшим образом обследует стены, пол и чердак. Потом я позвонила Мартино и сказала, чтобы завтра не приходил. Он тоже ничего не понял. Ворчал, по своему обыкновению, мол, так он никогда не закончит мой магазин.

Я ужинаю с Клер в «Марине». Мы в блинной одни. На горизонте ни тени клиента. Клер, как и я, зимой выживает как может и с нетерпением ждет майских праздников. Она одна растит четырехлетнего сынишку Тома, мальчик даже ходил к Элизе в прошлом году, до того как пошел в садик.

Пока мы едим, Анаис и Том играют вместе на полу, у коробки с «Лего». В своем ресторане Клер устроила детский уголок, как в приемной врача: игрушки в ящике, журналы на низком столике, на этажерке книги.

Я пробую блинчик с морскими гребешками, луком-пореем и дьеппским соусом. Не знаю, каковы блинчики Клер в разгар лета, но в мертвый сезон… пальчики оближешь! Я вообще-то не пью, а тут подруга наливает мне уже третий стакан сидра.

За ужином я и рассказала Клер все. Просто так, без особой причины. Наверное, сказались усталость, одиночество и страх. Я все выложила. Про письмо Меленга, секрет Анаис Обер, одержимость Александра, анонимные звонки, песни Анаис и… про Адель.

Клер долго сидит, уставившись на меня, так смотрит психотерапевт на пациента с отклонениями. Потом, покусав губы, говорит:

– Про все остальное ничего не знаю. Если честно, я мало что поняла про рукопись Виктора Гюго, пьесы, Мадемуазель Анаис и призраков, которые проходят сквозь стены и пользуются мобильником. А вот насчет Александра могу сказать одно: будь с ним поосторожнее!

Я удивлена!

– Что ты имеешь в виду?