Рулетка судьбы - Антон Чижъ (2019)

– Уверена: кто-то из них намерен прикончить родственницу и забрать выигрыш… – ответила Агата. – Такие жадные, алчные и скользкие типы.

– Откуда известно, что они родственники?

– Юный прыщ называл ее тетушкой, а старый ловелас Аннушкой. Этого малого?

– Для обвинения в убийстве – да.

Наблюдения кончились. Агата старательно искала, что бы еще припомнить.

– Помяните мое слово: они ее прикончат, – сказала она.

– Видели, как эти господа сопровождали даму с рулетки?

– Нет, я ушла немного раньше… Но это ничего не меняет!

Формально Пушкин не имел права раскрывать никакие подробности посторонней. Но в данном случае Агата Керн была уже не посторонней, а свидетелем. Что меняло дело.

– Терновская Анна Васильевна скончалась в ту же ночь на первое января. У вас есть еще что-то, что можете сообщить по данному обстоятельству?

Когда смысл сказанного дошел в полной мере, Агата с трудом удержалась, чтоб не вскочить и не влепить наглому обманщику пощечину. Она перед ним карты выкладывает, можно сказать – душу наизнанку выворачивает, а он, оказывается, уже все знал? Как относиться после такого к мужчинам?..

Но ей хватило благоразумия.

– Убита, – проговорила Агата, как будто знала. – Какая мерзость: убивать женщину.

– А мужчину? – спросил Пушкин.

– Мужчины играют со смертью, мужчины убивают, что вас жалеть… А убийство женщины… Это противно человеческой натуре… Женщин убивать нельзя… – она хлопнула по столу так, что официант направился принять заказ. – Я выведу убийцу на чистую воду… Моя личная месть негодяям…

– Госпожа Керн… Агата, – поправился Пушкин. – Напоминаю, что никакое частное лицо не должно заниматься полицейским розыском. Запрещено законом. В случае нарушения – арест.

– Помогать сыскной полиции закон не запрещает?

Пушкин пробурчал нечто невнятное.

– Только помощь, ничего, кроме помощи, – сказала Агата. – Как помогает свидетель. Я так люблю давать показания полиции… Снимете с меня… показания? Вы же примете мою помощь? Это же совсем не то, что выбрасывать подарки от воровки… Кстати, покажите ваш блокнот.

– Зачем?

– Хочу взглянуть на вашу хваленую формулу сыска. Наверняка уже составили?

Раз мадемуазель настаивает…

Вынув блокнот, Пушкин стянул резинку и показал чистый лист. Агата склонила голову к плечу, будто хотела заглянуть между страницами.

– У вас же были рисунки… Мои рисунки… Где они?

Какая наблюдательность. Пушкин спрятал блокнот.

– Ненужные листы удаляю, – сказал он.

– Разумеется, зачем их держать, – согласилась Агата с тихой улыбкой.

Нельзя больше испытывать судьбу. По тому, как она держит край сервировочной тарелки, Пушкин догадывался, что блюдо сейчас прилетит ему в голову. А за ним и все, что есть на столе. Посуду ресторана следовало поберечь. Он резво встал.

– Прошу не предпринимать без моего ведома никаких действий, – и, поклонившись, быстро пошел к выходу.

Тарелка все еще могла ударить ему в спину. Пушкину повезло. Он перешел в холл гостиницы и направился к портье. Можно держать пари: Агата будет следить. Ставка настолько верная, что выигрыш гарантирован. Жаль, никто не собирался ставить.

19

Служба городового не так чтобы легка. Тяжкая это служба, безмерно тяжкая. На посту по двенадцать часов в любую погоду. Проживание в казарме, жалованье крохотное, да еще сам покупай сапоги и обмундирование. А коли не хочешь, так предоставят и сапоги, и шинель, да только вычтут из жалованья. Хорошо, если в квартале лавки. Купцы городовых балуют – кто съестное преподнесет, а кто отрез ткани. Чем торгуют, тем и делятся. Чтобы ночью присматривали, а если какое безобразие в лавке случится, пришли с подмогой. Городовые, конечно, и так порядок блюсти обязаны. Но ведь когда городовой из твоей лавки сыт – куда надежнее.