Рулетка судьбы - Антон Чижъ (2019)

А Пушкин предложил задержанному господину присесть у его стола. Что тот исполнил молча. На лице его бушевала буря негодования и возмущения, желваки так и ходили. Еще немного, и лопнет мыльным пузырем. На пузырь, ухоженный, пахнущий помадой для усов и одеколоном, более всего он и походил. Так и просится в зарисовку блокнота.

– Полагаю, господин Лабушев?

Пузырь не лопнул, но чуть сжался.

– Откуда вам известно мое имя? – спросил он, опираясь на тросточку.

– Вопрос в ином: что вы забыли в доме мадам Терновской? – спросил Пушкин и обратился с тем же вопросом к городовому.

Оборин четко доложил: около шести вечера означенный господин пытался проникнуть в дом. Для чего открывал ключом навесной замок.

– Не подошел ключ, господин Лабушев?

Мужчина в летах, следящий за своей красотой, создание довольно хрупкое. Себя он создает для успеха в женском обществе, часто чтоб жить за счет женщин, порой не стесняясь примитивно их обворовывать. Внешне оставаясь благородным и мужественным, на самом деле пропитывается женскими манерами. Вот и сейчас Лабушев закатил истерику. Крики «я не позволю!» и «я буду жаловаться начальству!» грохотали в приемной части сыска. Что не сильно удивило чиновников. Эти стены и не такое слыхали. Что же до Оборина, то городовой посмеивался в усы, наблюдая цирк.

Истерика закончилась тем, что Лабушев выдохся и тяжело дышал.

– Повторяю вопрос: зачем пришли к Терновской?

– Я буду жаловаться на произвол, – еле слышно пробормотал Лабушев.

– Как вам будет угодно. Имею право задержать вас и под конвоем городового направить в участок. На трое суток.

Первая искорка страха мелькнула в глазах.

– На каком основании? – спросил Лабушев. Куда как робко.

– На основании того, что идет розыск по смерти мадам Терновской. Имеются факты считать вас одним из подозреваемых.

– Анна умерла? – в глубоком изумлении проговорил он.

– Что вы рассчитывали найти в пустом доме? – Пушкин обернулся к городовому. – Господин в темные окна заглядывал?

– Так точно, осматривал внутренности, – ответил тот.

– Полагали, что Анна Васильевна на радостях уехала в путешествие, а вам достанется выигрыш, который она не успела отнести в банк?

Столь обширные познания сыска сразили окончательно. Лабушев сжался, будто из гордой груди выпустили всю спесь.

– Господа… Это так ужасно… Смерть Анны… Она моя сестра… Двоюродная… Вы поймите, она моя сестра… Как это возможно…

Пушкин протянул ладонь:

– Извольте ключ.

Лабушев торопливо полез в карман и вытащил довольно старый дверной ключ. Явно не из мастерской.

– Откуда он появился у вас? – спросил Пушкин, осматривая зубчики.

– Анна как-то давно оставила… Чтобы запасной был…

– Часто пользовались?

– Никогда в жизни! Ее же дом… Не посмел бы самовольно…

– Что же сейчас решились на взлом?

Ухоженные усики дрогнули. Задрожали и губы. Лабушев умело пустил слезу.

– Господа, поверьте… Глупость… Безумие… Мне очень нужны деньги… На игру… Думал взять совсем немного… А потом вернуть, непременно вернуть все, до рубля…

– Знали, где Терновская прячет деньги?

– Нет, что вы! – Лабушев был искренен, как зеркало. – Анна никогда ничего не прятала. Думал, положила сумку в спальне, так я и одолжусь…

– Вас не удивило, что сестры нет дома?

Лабушев театрально схватился за виски, уронив тросточку.

– О, проклятая страсть к игре! Я ни о чем не думал… Мне нужно было занять немного денег… И только…

– Не думали… Но при этом взяли ключ. Которым никогда раньше не пользовались… То есть предполагали, что Терновская не откроет. Знали, что она мертва?

– Нет! – закричал он истерически. – Я ничего не знал!

– Извольте сообщить все детали того, что было в ночь на первое января.

Утерев слезы, Лабушев издал тяжкий вздох.