Копейка - Сергей Скурихин (2020)

Из ступора меня вывел неясный шум, доносившийся справа. Я обернулся на источник звуков и увидел крайний подъезд соседнего дома, ближайший ко мне. У подъезда стояли кружком несколько старых людей в тёмных одеждах, а в просветы между их старомодными костюмами виднелся гроб, расположенный на двух табуретках. Одна из женщин, уже бабушка, стояла у гроба там, где должны были находиться ноги покойника. Она сдержанно перешёптывалась с соседкой слева и искоса бросала на меня недовольные взгляды. Раздался звук клаксона – к подъезду подъехал пазик, на лобовом стекле которого изнутри был прилеплен лист А4 с надписью «Ритуальные услуги». Из автобуса выскочили два мужичка и деловито пошли за привычным грузом. Редкий кружок скорбно расступился, открывая доступ к своему центру. Мужички профессионально и с должным уважением загрузили гроб в автобус через специальную заднюю дверь. Затем провожающие степенно, без плачей и причитаний стали размещаться в пазике.

Видимо, покойный был глубоко одинок и не было у него ни детей, ни внуков, ни родственников помоложе. В последний путь его пришли проводить старики, такие же как и он. И каждый из этих старых людей знал, что скоро и за ним, и за ней приедет вот такой же пазик и заберёт туда, куда не бывает опозданий.

5

Ритуальный автобус тронулся с места, и я неосознанно подался вслед за ним. Его пыльный бок прополз вперёд, освобождая проход к подъезду, в котором на одного жильца стало меньше. Влекомый собственной инерцией я сделал ещё несколько шагов вперед и, чтобы придать своему движению осмысленность, дошёл до лавки и сел на неё. На крылечке стояла немолодая женщина в домашнем халате и тапочках. Она уже начала поворачиваться, чтобы войти в подъезд, но мы успели пересечься взглядами и рефлекторно поздоровались. Она подсела рядом. Звали её то ли Марья Сергеевна, то ли Марья Семёновна – я не разобрал – сказывалась бессонная ночь. Оказывается, меня она часто видела и знала, что живу я в соседнем доме. И ей явно хотелось поговорить.

От неё-то я и узнал, что покойного звали Евгений Петрович. Что он был очень хороший человек. Что он был её соседом по площадке и жил в однушке напротив. Что ему было далеко за семьдесят. Что Евгений Петрович был детдомовский – дитя войны, не знавшее своего роду-племени. Что ни жены, ни детей у него не было. Что сорок лет назад приехал он работать инженером на наш механический завод. Что ему несемейному, как ценному специалисту, сразу выделили целую квартиру. Что поселился он напротив их однокомнатной, где они ютились втроём, а сама соседка была тогда ещё ребёнком. Что четыре года назад Евгений Петрович слёг, у него отказали ноги. Что ходили к нему только два человека: соцработник – по графику и она, Марья Сергеевна-Семёновна, – по доброте душевной. Что правда, иногда заходили бывшие коллеги по работе, но количество их визитов, как и самих визитёров, становилось всё меньше. Что Ольга Николаевна, с которой Евгений Петрович работал в одном отделе на заводе, последний раз приходила с месяц назад и оставила ей номер своего телефона и дубликат ключа от его квартиры. Что Ольга Николаевна сказала, что Евгений Петрович совсем плох и очень её просила заглядывать хотя бы раз в день. Что она, Марья Сергеевна-Семёновна, заходила по два, а то и по три раза в день. Что она подолгу сидела у постели Евгения Петровича с кружкой воды и лекарствами. Что на смертном одре Евгений Петрович признался ей, что всегда и по-доброму выделял её среди других соседей и относился почти по-отечески. Что Евгений Петрович очень хотел, чтобы у неё осталась на память какая-нибудь его вещь. И что гэдээровский ковёр лучше всего для этого подходит. Что она, Марья Сергеевна-Семёновна, всячески от подарка отказывалась, но всё-таки сдалась, ибо грех противиться воле умирающего.