Не забывать никогда - Мишель Бюсси (2017)

Внезапно Алина замолчала и залилась слезами. Судорожно вцепившийся руками в подлокотники кресла, Фредерик Мескилек никак не отреагировал на ее слезы. Казалось, он окаменел от ненависти к убийце своей невесты.

Элен протянула Алине пачку бумажных платков в элегантной голубой упаковке. Однако Бастине решил не затягивать паузу.

— Вы можете описать его?

Алина оказалась сильной девушкой. Высморкавшись и откашлявшись, она продолжила:

— Не совсем. Он лежал на животе. По-прежнему в бейсболке и солнечных очках. Довольно худой, мускулистый, с рельефными мышцами, как у спортсмена. Но узнать его я бы не смогла.

Полицейские показали ей фоторобот неизвестного из Ипора, потом с помощью фотошопа заменили красный шарф на бейсболку «Адидас» и добавили солнечные очки.

Это вполне мог быть он.

Или нет.

Коммандан Бастине понимающе улыбнулся.

— О’кей, мадемуазель Массон. Последний вопрос, который относится скорее к вам. Вы можете подтвердить, что Миртий вела дневник?

— Не совсем, коммандан. Не совсем дневник.

Родители, жених и подруга по очереди описали блокнот «Молескин» небесно-голубого цвета, где Миртий еще подростком начала вести записи. Она всегда держала его при себе или носила в сумочке.

И блокнот, и сумочка исчезли. Без сомнения, это дело рук насильника.

Миртий поверяла блокноту свои самые потаенные мысли. Несколько коротких фраз, иногда забавных, иногда меланхоличных. Миртий очень любила писать.

Бастине уже собрался поблагодарить всех четверых свидетелей, когда Элен подняла руку. Психолог-криминалист долгое время колебалась, стоит ли задавать свой вопрос в присутствии жениха Миртий. Фредерик Мескилек вызывал у нее чувство неловкости. Без сомнения, из-за разницы в возрасте со своей бывшей невестой. Впрочем, в свои тридцать семь он по-прежнему обладал шармом харизматичного воспитателя, а его кроткий, как у буддистского монаха, взгляд, вполне сочетался с широкими плечами дзюдоиста.

Придав своему голосу как можно более ласковые интонации, психолог обратилась непосредственно к Алине:

— Мадемуазель Массон, как по-вашему, почему в день убийства Миртий Камю принарядилась и выглядела необычайно элегантно?

Алина вздрогнула от удивления.

— Что вы хотите этим сказать?

Элен подняла палец с изумрудным ногтем и таким же кольцом, давая Бастине понять, что ему не следует вмешиваться. И уточнила.

— Миртий работала аниматором в лагере для подростков. Под вашим руководством. Полагаю, что, постоянно общаясь с мальчишками, вы носите на работе практичную одежду: шорты, футболки, тенниски… Во всяком случае, не белье цвета мальвы и не короткие платья…

— Это… это был ее выходной, — запинаясь, произнесла Алина, удивляясь, почему психолог-криминалист об этом не помнит.

Коммандан Бастине «расстреливал» глазами свою коллегу. Сдерживая ярость, Фредерик Мескилек сжимал руки на подлокотниках; Луиза и Шарль, сохраняя полнейшее спокойствие, встали тихо, словно два призрака.

Прежде чем Фредерик Мескилек покинул комнату, коммандан успел его рассмотреть. Высокий. Стройный. Неприступный. Длинные волосы собраны в хвост и завязаны черной лентой. Бастине был убежден, что через несколько месяцев его дерзкая моложавость исчезнет. Найдут они убийцу его предполагавшейся жены или нет, это дела не меняет, Мескилек сдуется быстрее, чем кто-либо другой, поседеет, обрюзгнет, словно аппетитный, но перезрелый фрукт.

Согласно материалам дела все называли его Шишин.

«Истории любви кончаются плохо, — ни с того ни с сего подумал Бастине. — В основном…»

В последующие дни вопрос, заданный Элен Нильсон, прокладывал себе дорогу в сознании Алины Массон — словно маленькая трещинка на зеркале воспоминаний, которая постепенно распространяется на все зеркало.

Она сотни раз вспоминала короткое платье и белье цвета мальвы.