Платонова пещера - Влада Ольховская (2019)

Однако всем было ясно, что это вряд ли произойдет прямо здесь, на дороге. Скорее всего, Агату заставят сесть в джип и увезут. Пассажиры не увидят, что с ней будет дальше. Они смогут убедить себя, что она осталась жива, что люди во внедорожнике были правы, что она – всего лишь сумасшедшая, которой не нужно помогать.

Этот самообман освободит их совесть от ответственности за убийство. Они продолжат путь в свою уютную деревню в полной уверенности, что ни в чем не виноваты. Даже героями себя почувствуют, когда расскажут полиции о случившемся – если вообще расскажут. Вот только для Агаты это уже ничего не изменит.

– Это преступники, – уверенно заявил мужчина в костюме. – Они уже и не скрывают. А мы – свидетели. Вы что, серьезно думаете, что если мы сейчас остановим автобус и позволим им войти, они просто заберут Агату? А где гарантия, что нас всех не перестреляют на месте? Мы ведь увидим их лица!

Новый удар по автобусу словно подтвердил его слова. Те, кто преследовал их сейчас по лесной дороге, отступать не собирались.

Это смутило остальных пассажиров, но ненадолго. Тучный юноша радостно ухмыльнулся, демонстрируя залитые кровью зубы.

– Я знаю, что нужно делать!

– Да неужели? – язвительно поинтересовался мужчина в костюме. Он прекрасно понимал, что противник в этом споре у него всего один. Без поддержки этого молодчика женщина с сумками притихла бы. – И что же?

– Мы скоро до мостика доедем, того, узкого! Там они к нам не подъедут и рядом не станут!

Остановимся на этом мостике, выбросим им девицу и поедем дальше. Они не будут преследовать нас, если она окажется у них! Это точно!

Это было не точно, но вполне вероятно. Похитители прекрасно знали, что в деревню им соваться нельзя, там будет слишком много свидетелей, всех не перебьешь. Да, они могли оставить автобус в покое, получив то, что им нужно.

Такое решение наверняка казалось выгодным пассажирам, но не Агате.

– Послушайте я… Я…

Она не знала, что сказать, подходящих слов просто не было. Да она сама не могла избавиться от сомнений!

Ей очень хотелось жить, но… не любой ценой. Если пассажиры могли закрыть глаза на убийство, которое произошло бы где-то далеко, то она – нет. Она понимала, что ставит под угрозу жизни этих людей.

Да, она ни в чем не виновата и ничего не сделала, чтобы заслужить такую участь. Но и эти люди – тоже! Они уже были добры к ней, впустили ее в автобус, перебинтовали ее раны. Получается, что за их доброту она собиралась подвести их под удар?

Ей нужно было остановить все это, нужно было выйти, принять свою судьбу – несправедливую, но почему-то выпавшую ей. И все же Агата не могла поступить правильно, как бы ни старалась. Инстинкт самосохранения побеждал все доводы совести. Там, за пределами душного салона, ее ждала смерть, вот и все, что имело для нее значение.

Ударов по автобусу больше не было, и пассажиры даже успели успокоиться. Почти. Спокойствие это долго не продлилось, потому что прогремел выстрел, и заднее стекло автобуса разлетелось вдребезги.

Стреляли в верхнюю часть окна, поэтому никто не пострадал, но все пассажиры инстинктивно прижались к креслам или полу. Это снова было предупреждение, но, похоже, последнее.

Теперь, когда стекло было разбито, даже рев старого мотора не мог заглушить голос, доносившийся из джипа:

– Отдайте девку! Забудьте, что она вам говорит, она знает, за что ее преследуют! Она сама нарвалась! Отдайте ее – и забудем об этом!

Это, конечно, было ложью, которую Агата не спешила опровергать. Она смотрела на залитое кровью лицо тучного юноши, на бледно-зеленую от страха и злости женщину с сумками, на рыдающую девушку и растерявшегося мужчину в костюме. Не важно, какие они люди – плохие, хорошие, добрые, ненавидящие. Не ей их судить и не ей приговаривать. Сквозь отчаянные мольбы инстинктов Агата вдруг четко поняла: есть вещи пострашнее смерти. Например, ответственность за массовое убийство.