Амнезия - Сэм Тэйлор (2008)

Джеймс отложил ручку и блокнот. Затаив дыхание, я смотрел на него из дальнего угла комнаты в ожидании следующего шага. Вот-вот он обнаружит мое присутствие! Но, как обычно, Джеймс отвлекся и погрузился в собственные переживания. Радостное возбуждение ушло, и на Джеймса снова навалилась печаль. В мозгу мелькнул образ Ингрид, Джеймс отогнал его. Он заварил чай, съел кусочек шоколада и поболтал с бабушкой. Затем поднялся наверх и открыл третью коробку.

Часы шли, а Джеймс все валялся на ковре в обнимку с фотографиями. Это походило на разглядывание себя в огромном разбитом зеркале, и в каждом отражении он видел чужака. Наконец в последнем конверте Джеймсу удалось обнаружить снимок, который вызвал отклик в душе.

Он стоял на железнодорожной платформе в выцветшей джинсовке не по росту: худенькие запястья болтались в широких манжетах. В руке Джеймс держал набитый рюкзак. Лицо, хотя и загорелое, покрывали прыщи. На вид юноше с фотографии исполнилось лет пятнадцать-шестнадцать, но Джеймс точно знал, что тогда ему было восемнадцать и он первый раз в жизни отправлялся в Париж. Джеймс закрыл глаза, и уши наполнил вокзальный гул. Солнце согревало кожу на лице, ветерок шевелил волосы. Рядом мялись родители. Мать выглядела взволнованной, отец подмигивал сквозь видоискатель.

Внезапно память вернулась. Джеймс облегченно вздохнул. Наконец-то! Ему удалось обнаружить пролом, брешь в туннеле из прошлого. Джеймс открыл записную книжку и начал писать.

Воспоминания потерявшего память

Глава 2

Родители энергично машут мне, а поезд медленно отползает от станции. Я машу им в ответ, но смотрю в другую сторону, поэтому прощание выходит коротким и смазанным. Спустя несколько секунд они исчезают из виду, и на меня наваливается обширный горизонт. Я ощущаю радостное возбуждение, но в глубине души что-то скребется — смутная печаль, сожаление о чем-то несбывшемся. То, что я хочу как можно скорее забыть.

Джейн Липскомб я знал с первого класса. Ее посадили со мной за одну парту, и помню, как меня раздражало, что придется сидеть рядом с девчонкой. У нее были темно-русые волосы по плечи и серьезное выражение лица, а еще бледные веснушки, которые издали казались пятнышками грязи. Для девочки она была высоковатой и имела привычку застенчиво жевать нижнюю губу. В то время я почти не замечал ее, а вот Джейн, напротив, сходила по мне с ума. И хотя все девчонки в классе каждую неделю находили новый объект для обожания, по неведомым причинам Джейн на мне словно заклинило. Ее обожание выражалось в том, что Джейн вечно таскалась за мной по школьным коридорам, на вечеринках и в столовой старалась сесть поближе, а во время футбольных матчей просто молча таращилась на меня с трибуны. Думаю, нас обоих это не на шутку раздражало, но она и виду не подавала, что ее задевает мое равнодушие, я же, напротив, всячески унижал Джейн перед товарищами, показывая, что плевать хотел на ее чувства. Джейн никогда не обижалась, даже когда я орал на нее, запускал ей в волосы паучка или придумывал обидные прозвища. Только однажды ее терпение лопнуло. На День святого Валентина Джейн испекла мне целую коробку печений в форме сердечка. Она поставила коробку на стол и поцеловала меня в щеку. Вокруг захихикали. Покраснев, я стал разламывать печенье и раздавать приятелям.

— Я испекла их для тебя, — очень серьезно сказала Джейн.

Я не знал, куда деваться от стыда. Нам было тогда по десять лет.