Амнезия - Сэм Тэйлор (2008)

Джеймс вздохнул, прикончил пиво и побрел в дом. На полпути он наткнулся на что-то твердое. Под ногами лежал плоский четырехугольный камень с какими-то знаками — символами или буквами, — Джеймс не мог разобрать в темноте. Он наклонился и ощупал плиту кончиками пальцев. Все-таки буквы: «И» и «Д».

Термин, означающий подсознание. Джеймс подумал о фрейдовском бессознательном: если воспоминания — это предметы, помещенные в комнате, то где скрывается подсознание? В подвале? Как странно: два разных понятия обозначаются одним словом. Идентичность в значениях «тождественности, одинаковости» и «особенности, отличительной черты». Не сразу Джеймсу в голову пришло более простое и очевидное объяснение. Он вспомнил статью про студента, который выпрыгнул из окна. Инициалы ИД принадлежали Иену Дейтону.

Джеймс улегся в спальный мешок и снова перечитал инструкцию. Самое странное требование касалось цвета. Клиент настаивал, чтобы пол, стены, оконные рамы, двери и потолки выкрасили в белый. Вопросы эстетики мало заботили Джеймса, он возражал с практической точки зрения. Из опыта Джеймс знал, что невозможно сохранить белую поверхность белой. Впрочем, спорить он не собирался — клиент всегда прав.

Джеймс зевнул и внимательно изучил печать. Внезапно в глаза ему бросилось то, что ускользнуло от внимания в первый раз. Ему категорически запрещалось открывать «ящик с телефоном», хотя сам ящик также следовало выкрасить в белый цвет. «При любых обстоятельствах нельзя отвечать на звонки». Что за ерунда — не проще ли было вырубить линию? Впрочем, жаловаться Джеймс не собирался. Контракт он подписал, теперь придется расхлебывать последствия.

Перед сном Джеймс достал фонарь и отправился в ванную. Теплая желтоватая вода еле текла, но почистить зубы, ополоснуть лицо и запить таблетку от аллергии ему кое-как удалось. Эти таблетки Джеймс должен был принимать раз в неделю, но он успел забыть, когда делал это в последний раз. Наверное, еще в Амстердаме. Джеймс чувствовал себя виноватым, но оправдывал себя тем, что приступы с тех пор не возобновлялись. Джеймс и не помнил уже, на что именно у него была аллергия. Как бы то ни было, склянка с таблетками почти опустела, а адрес, по которому следовало заказать новую, Джеймс потерял. Ладно, решил Джеймс, обойдусь, а если прихватит, схожу к врачу, пусть выпишет новый рецепт.

Вернувшись в спальню, Джеймс выключил фонарь. И внезапно его захлестнуло острое чувство одиночества. За окном стонал ветер. Джеймс выглянул наружу. У обочины стоял его фургон. Возможно ли, подумал Джеймс, чтобы, когда я наблюдал за домом из фургона, мужчина в черном пальто, которого я называю Малькольмом Трюви, тоже стоял у окна спальни и смотрел на меня? Даже сейчас я предпочел бы, чтобы кто-нибудь наблюдал за мной. Тогда я не чувствовал бы себя так одиноко. Где-то наверху от ветра распахнулась оконная рама. Джеймс старался не думать о могильном камне, который обнаружил в саду.

Наконец он забрался в спальный мешок. Занавесок на окнах не было, и стены спальни заливал оранжевый свет уличных фонарей. Джеймс вспомнил Ингрид. Если бы она оказалась рядом, хотя бы на одну ночь! Он представил себе, как Ингрид забирается к нему в мешок, как нежна ее теплая кожа… Кончить Джеймс не успел — из коридора раздалась трель, и лишь спустя пять минут звонок смолк.

~~~

Утром, впервые за последние дни, Джеймса не разбудили солнечные лучи. На окне висели белые занавески, которые он повесил вчера. Джеймс вздохнул с облегчением. Тело ломило. Пора отдохнуть, он не разгибал спины уже восемь дней.