Доктор беседовал со мной каждый день по часу. Просил вновь и вновь рассказывать о своей жизни, избегая воспоминаний об убийстве в сауне. Видимо, последнее он считал травмирующей ситуацией и не хотел лишний раз обострять на ней моё внимание. Благодаря ему, я поняла, что розовый малыш — галлюцинация. Мой мозг придумал беременность. Так бывает. Мой организм подчинился приказу свыше и старательно симулировал интересное положение, вплоть до болей, похожих на схватки.

Я хорошо помню, что меня привезли в эту же больницу. Откуда здесь родильное отделение? Его нет, а значит, я его придумала. И гинекологическое кресло. И джакузи. И гимнастический мяч. Всё это — просто проекции моего сознания. Так же как и ребёнок. Месяцы ожидания не могли закончиться ничем. Младенец мне просто привиделся. Привиделся! Привиделся!!!

Пытаться настаивать на его существовании — равно обречь себя на вечную госпитализацию и окончательно свихнуться. Мама не стала бы меня обманывать. И тётя тоже. Стоп! Это ведь тётка рассказала мне о беременности! Зачем она это сделала?

Я задала этот вопрос своему лечащему врачу на следующий день, на что он абсолютно равнодушно ответил:

— У вашей тётушки диагноз. Она потеряла сына и, видимо, мечтала о внуке. Даша, очень хорошо, что вы вспомнили о причине вашей псевдобеременности. Пожалуй, вам стоит разрешить прогулки. Только, пожалуйста, воздержитесь от общения с другими пациентами. Ваша психика очень хрупка и восприимчива. Вы уже знаете, к чему могут привести бредовые фантазии других людей. Если не хотите очередного обострения…

— Я поняла. Просто гулять и ни с кем не разговаривать.

Меня можно было и не предупреждать о запрете на разговоры — сама не хочу общаться с местными психами. Я и без того с трудом контролирую свои эмоции, даже под действием лекарств.

Вот только моим планам на спокойные прогулки по небольшому зелёному парку на территории больницы не суждено было сбыться. Уже на следующий день меня начала преследовать ещё не старая, но полностью седая женщина. Я не сразу обратила на неё внимание. Она держалась на приличном расстоянии, но все два часа, положенные по расписанию, не отходила от меня далее тридцати метров. Если я садилась на лавочку, она стояла невдалеке. Если я начинала бежать — она бежала вслед за мной.

Это преследование продолжалось около месяца и первое время даже забавляло — ну нравится тётке ходить за мной, пусть ходит. Вряд ли она маньячка, прячущая под одеждой кинжал. А потом мне это надоело, и я однажды подошла к ней сама и спросила:

— Что вы от меня хотите?

Глава 29

Психушка — почти как зона. «Стучать» здесь некорректно. Не важно, частное это заведение или государственное. Все хотят на свободу. Я могла бы рассказать о странной тётке своему доктору, но не стала. Ярик правильно сказал — психам нужно держаться вместе.

— За что тебя сюда упекли? — тётка отвернулась и побежала, я побежала вслед за ней.

— Сложно объяснить, — физические нагрузки всё ещё даются мне с трудом. — У меня был приступ. Не знаю, как правильно это называется.

— Понимаю. У меня тоже. Я бы пожала тебе руку, но не хочу привлекать внимание санитаров. Если устанешь — скажи. Я буду бежать медленнее.

— Зачем вы преследуете меня?

— Не зачем, а почему. Оглядись вокруг. Много ты видишь здесь осмысленных лиц?

Она побежала быстрее, оставив меня далеко позади.

До слов незнакомки я совершенно не обращала внимания на постояльцев местного пансиона. А зря. Все они действительно имели потерянный, лишённый эмоций взгляд. Для психушки это, наверное, нормально, но…

— Что с ними? — прогулку на следующий день я начала с бега за моей новой знакомой.