Секретарь в переплёте - Ольга Арунд

Рабочий день заканчивается, а Зара не появляется, но клятвенно обещает закрыть архив, когда я ей звоню. Не то чтобы я расстроилась отсутствию кофе, просто такая задержка настораживала. Дальский ушёл почти сразу после моего согласия и вряд ли для того, чтобы дать возможность передумать.

Хотя я даже не планировала, устав за сегодняшний день так, что отваливались ноги, поэтому внезапный приступ благотворительности у Александра Германовича оказался только кстати.

И нет, это не у меня под кожей толпами разгуливают мурашки. И не мой пульс учащается тем больше, чем ближе я к выходу из банка. А то, что приходится откашляться перед тем, как попрощаться с девочками на ресепшн вина исключительно архивной пыли. Ещё бы самой в это поверить.

Но, тем не менее, я выхожу и решительным шагом иду к виднеющемуся на служебной стоянке чёрному Мерседесу.

— Вы не передумали, — с улыбкой констатирует Дальский, забирая у меня сумку и ставя её на заднее сидение.

— Не имею такой привычки.

Привычки садится в открытую кем-то дверь у меня тоже нет, но ему знать об этом необязательно.

— Адрес прежний? — насмешливо интересуется Дальский, заводя машину.

— Да, если вы его знаете.

Я, например, его адрес знаю — часто приходилось заказывать туда доставки. Да и самой однажды пришлось навестить просторную двухсотметровую квартиру, окнами выходящую на Ивановский сквер. Просто Елизавете и Герману Дальским срочно потребовался какой-то семейный альбом, а их сын не стал из-за этого переносить встречу со своим юристом. И ключи им тоже не доверил, предпочитая поручить это мне.

— Ольга Александровна, — качает головой Дальский, — вы обо мне плохого мнения.

— Ваш архив не сравнить с моим, — улыбаюсь я уголком губ, — в нём личные дела размещены в идеальном порядке.

— У меня хорошая память, Ольга Александровна, — Дальский резво выруливает на проспект, чтобы почти сразу остановиться в среднем из трёх, стоящих в пробке, рядов, — и склонность интересоваться людьми, с которыми я работаю. Особенно, так долго.

Склонность интересоваться людьми?! С каких это пор? Мне наглости не хватит предположить, что такие кардинальные изменения связаны с моим увольнением.

— Не смотрите так, это правда.

Точно, мы ведь в пробке и Дальский поворачивается, предпочитая изучать меня вместо других автомобилистов. И всё равно не верю.

— Скрыть от меня факт собственного увольнения вам помогла Валиулина Полина Игоревна, в девичестве Рогатова, — с откровенным весельем во взгляде сообщает он то, отчего мои глаза увеличиваются вдвое.

— Вы подготовились! — с улыбкой обвиняю я его.

— А вы проверьте. — Дальский отвлекается на дорогу, не видя моей злорадной улыбки. И добивает: — Можем заключить пари, вы же их любите.

— То, с Владиславом Викторовичем, было первым, — бурчу я, разом теряя всё настроение.

И хочется сказать, что я его выиграю, но… Как бы там ни было, я — не архивариус. Да, есть универсальные принципы организации и работы архивов, алгоритмы, шаблоны, но всё это меркнет перед моей неопытностью. Об этом не знает Крамель, вряд ли догадывается Дальский, зато отчётливо осознаю я. И будет чудом, если мне удастся осуществить собственные планы.

— Признайте, что вам интересно, — после недолгого молчания подначивает Александр Германович.

— Не настолько, чтобы ввязываться в новую авантюру, — качаю я головой.

— Ты знаешь меня пять лет и всё ещё не доверяешь? — Мы снова стоим и я чувствую его взгляд. — Всё просто — ты называешь фамилию, я называю, — Дальский задумывается, — пусть будет дату рождения. Если я проигрываю, то веду тебя на ужин, если выигрываю, то ты меня.

— Я?! — мой смешок его только веселит. А меня его очередной переход на «ты» — нисколько.

— Согласен на яичницу и кофе, — весело хмыкает он, перестраиваясь в правый ряд. — Играем?

И, глядя на него, я не могу сказать «нет».