Кир раздражённо потянулся к подбородку, чтобы погладить бороду и тихо выругался, вспомнив, что его лицо теперь гладко выбрито.

— Мне нужно заняться делами, — пробормотал он. — Мои люди начнут волноваться, когда я не вернусь в срок. Они знают, что произошло?

— Не уверена. Возможно, они направили запрос в контору компании. Спрошу у брата.

— Я уеду завтра, — решительно заявил он, — или послезавтра.

— Но тебе нельзя! — воскликнула Меррит. — Лёгким потребуется, по крайней мере, ещё неделя на восстановление. У меня есть список дыхательных упражнений. Ещё у тебя перелом или сильный ушиб рёбер. По словам врача…

— Я смогу восстановиться дома не хуже, чем здесь. — Кир сделал паузу. — Кстати, где я?

— Мы в поместье герцога в Сассексе. В приморском курортном городке под названием Херон-Пойнт.

При упоминании герцога Кир устремил задумчивый взгляд в окно и глубоко вздохнул.

— Я похож на него, — в конце концов, мрачно проговорил он.

— Очень даже, — мягко ответила Меррит.

— Неужели он думает, что я… — Кир не смог закончить предложение.

— Он почти в этом уверен. Герцог нанял следователя, который искал доказательства.

— Меня не волнует, какие доказательства он найдёт. У меня был отец. Лахлана Макрея никто не заменит.

— Конечно, нет, — согласилась она. — Он был тебе настоящим отцом. — Меррит рассеянно улыбнулась, вспомнив одну из историй, которую он рассказал ей о своих родителях. — Как кто-то может заменить человека, который допоздна зашивал манжету твоей воскресной рубашки?

Кир рассказал ей за ужином, что мать сшила ему в детстве рубашку из синего сукна для походов в церковь и других торжественных случаев. Но Кир ослушался и надел её в субботу, когда отправился подметать и чистить мастерскую медника за шиллинг. Он пытался привлечь внимание дочери хозяина и надеялся, что новая рубашка этому поспособствует. К сожалению, манжета зацепилась за гвоздь во время уборки и практически полностью оторвалась. Опасаясь порицания матери, Кир признался во всём отцу. И Лахлан пришёл на помощь, потому что умел шить.

— Не переживай, сынок, — успокоил его Лахлан. — Я засижусь немного позже обычного, заштопаю манжету, и ты сможешь завтра надеть рубашку в церковь, а мама ничего не узнает.

Блестящий план, но только на следующее утро, когда Кир одевался в церковь, он обнаружил, что Лахлан случайно наглухо зашил рукав и в него невозможно просунуть руку. Пристыженным заговорщикам, отцу и сыну, пришлось во всём сознаться Элспет. Но она не смогла долго сердиться и вскоре уже безудержно хихикала, когда увидела результат их стараний. Элспет так долго смеялась и даже рассказала об этом случае подругам. История надолго стала предметом шуток среди женщин. Но Кир с Лахланом оба признали, что радость Элспет стоила их глупого поведения.

— Откуда ты об этом знаешь? — спросил Кир, сузив глаза.

— Ты рассказал мне во время ужина в Лондоне.

— Мы ужинали вместе?

— Ты пришёл ко мне в гости. Мы ужинали наедине.

Казалось, Кир не знал, как реагировать на её заявление.

— Мы обменивались историями о наших семьях, — продолжила Меррит. — После того, как ты рассказал мне о манжете рубашки, я поведала тебе о том, как пролила чернила на карту в кабинете моего отца.

Он озадаченно покачал головой.

— У нас была редкая карта Британских островов двухсотлетней давности, — объяснила Меррит. — Я зашла в кабинет отца, чтобы поиграть с набором чернильниц, чего мне делать не разрешали. Но эти маленькие стеклянные бутылочки с гравировкой выглядели так заманчиво, а в одной из них были чернила самого яркого оттенка изумрудно-зелёного. Я обмакнула в неё ручку и случайно капнула на карту, которая лежала на письменном столе. Появилось ужасное пятно прямо посреди Германского океана. Я стояла над ней и плакала от стыда, когда вошёл папа и увидел, что произошло.

— Что он сделал? — спросил Кир, заинтересовавшись историей.