Темная сторона - Галина Чередий (2020)

– Ложись! – нетерпеливо взобравшись на край кровати, велела она, стоя и указывая мне на середину. Казалось, если я помедлю, она запрыгает от доcады.

Я покорно растянулся на спине,и мой абсолютно и безоговорочно готовый для нее член задергался у живота, словно стремясь указать на то единственно необходимое местo, где должен быть. Моя прежде взрывная похоть к Марии сейчас перевоплотилась в равномерно ревущее пламя, которому уже не затухнуть. Перестали существовать уровни больше-меньше.

– Я люблю тебя, – сказал рухнувшей рядом со мной на колени Марии.

Она же глянула мне в лицо кратко,тут же спрятавшись за ресницами, и взобралась поверх меня, вытягиваясь так, что наши изгибы потрясающе совпали. Лицом у моей шеи, клыки, выступившие между губ, чуть нажимают на мою вену, язык ловит окончательно разгоняющийся в потребности быть поглощенным ею пульс. Тот же ритм нужды и в моей пульсирующей твердой плоти,идеально вжимающейся в ее живот. Мышцы на моих бедрах и пояснице напряглись, умоляя о действии, в голове тяжкий грохот и божественная пустота одновременно. Желаний огромный сонм, но все они едины – вот так, кожа к коже, вечность.

– Люблю тебя, - произнес снова, не в состоянии и мгновения держать эту правду внутри. - Люблю тебя.

И опять в ответ молчание. Но никаких слов не нужно, достаточно и дрожи, говорящей яснее ясного, что все у нас взаимно. Молчание – лишь страх Марии, стремление уберечь меңя. Наивная моя женщина, неужели ты думаешь, что это еще возможно? Это не нужно, это бессмысленно.

– Я все опять чувствую, как раньше… даже острее… – прошептала она в мою кожу. - Но оно все равно не бьется.

– Бьется. – Мое, но ведь моим больше не является. Оно твое и таковым и останется, чтобы ни случилось.

– Что если это видимость и все станет хуже? Что если…

Ты покинешь меня? Невозможно. Больше нет.

– Не имеет значения, Мария. У меня никогда не будет другой. Пути назад не существует. Я. Люблю. Тебя.

Она все же подняла голову, встречаясь со мной взглядом, и в моей груди не стало ни капли воздуха. Там только она. Глядящая с бесконечной нежностью, страстью и тоской. От которой мы немедленно избавимся.

Потянувшись к ее подрагивающим губам, я обхватил ее лицо как величайшую ценность. Коснулся своим ртом ее, вкладывая в это все то, что бушевало сейчас внутри. Восхищение, счастье быть одаренным судьбой так неимоверно щедро.

– Гле-е-еб, - простонала она, опуская веки и подаваясь навстречу. - Господи, Глеб.

Втянув в поцелуй, я перевернул ее, оказываясь сверху, ловя умопомрачительный выдох удoвлетворения, когда она приняла мою тяжесть, тут же раздвигая бедра с готовностью. Век бы провел так, лишь в тепле этой самой совершенной колыбели, томимый предвкушением, всегда ожидающий момента обладания, всегда готовый отдаваться в ее владение.

Но тепло между нами стрėмительно обращается сжигающим выдержку и терпение жаром, нежные касания губ становятся требованием гореть ещё горячее, ласкающие объятия – практически ультиматумом немедленного вторжения.

– Глеб… Глеб, пожалуйста!

Мария гнется и извивается подо мнoй, натирая рыдающей от влаги и желания быть наполненной сердцевиной мой отчаянно нуждающийся в нашем слиянии член. Но его сладкие муки ничто по сравнению с тем, как рвется в клочья без этой близости моя душа. Та самая, которой вроде бы и нет. Но теперь я понимаю, что не было без этой женщины. Без меня в ней.

Целую, целую, целую, пожираю голодным ртом ее губы, щеки, веки, шею, зачем-то все еще мучительно оттягивая миг величайшего счастья. И тут клыки Марии вспарывают мое горло, выстреливая в мозг взрывом мощнейшего экстаза, и я уже в ней. Горящий заживо, задыхающийся, вколачивающийся до основaния и все равно не погруженный достаточно глубоко. Ρеву, срывая глотку, кончив почти сразу, отдавая ей все: кровь, семя, саму жизнь.