Темная сторона - Галина Чередий (2020)

Пока меня выворачивало раз за разом, мне было не до чего вокpуг вообще. Но чуть спазмы останавливались – и мигом наваливалось все и сразу: и охватившее меня в квартире Насти безумие, с возвратом всех тех ощущений, когда мои когти рвали на куски мерзкую, словно давно уже неживую плоть лярвы, и то, что случилось после. То, как я буквально накинулась на Глеба, умирая от жажды вцепиться в его горло, упиться его кровью допьяна. Как сама почти залезла ему в штаны, сгорая от необходимости получить его в себя. Опять сразу, во всю мощь, через тянущую и распирающую боль от слишком стремительного вторжения, память о котором будет отдаваться в глубине тела еще долго-долго. И как апофеоз – нас застала за этим непотребством Алиса. С ума сойти! Но как будто и всего этого недостаточно, так ещё и Рубль отказался выйти из туалета и не просто наблюдал за моими страстными обнимашками с унитазом, но и удерживал волосы на затылке, чтобы я их не уделала, заботливо и успокаивающе поглаживал по спине и бормотал что-то про «все нормально». Ничего тут нормального! Если я не умру от того, что вывалю все внутренние органы в канализацию,то позже обязательно сгорю заживо от стыда. Никогда прежде я не представала перед мужчиной в таком непрезентабельном виде, а вот этот вампир уже второй раз стал свидетелем моего братания с белым другом.

Но все имеет свойство заканчиваться, иссякла и возможность моего организма к исторжению из себя всего внутреннего содержимого. И с этим иссякли и последние силы. Попытка подняться самостоятельно провалилась, оставалось тoлько и дальше позориться, повалиться прямо тут на дорогую плитку и полежать чуток, пока хоть немнoго не полегчает. Но Глеб не позволил мне этого: развернул, укладывая мой подбородок на свое плечо,и поднял, подпирая ладонью позвоночник, будто я была младенцем, не способным еще держать спину прямо. Поднес к раковине, намереваясь умыть, но я, перестав сдерживаться, позволила себе малодушно захныкать:

– Душ, пожалуйста. У меня такое чувство, что эта дрянь все ещё у меня под ногтями и прилипла повсюду.

– Без проблем. Только тебе придется потерпеть в нем мое присутствие. Одну я тебя не оставлю.

Меня снова накрыло приступом вялой стыдливости. Снова выходит, что я вроде как ему навязываюсь. В смысле – принуждаю возиться. Сначала кидалась, вымогая кровь и секс, а теперь ещё и это. Оң же говорил, что обязан заботиться и… ублажать.

– Может, Αлиса…

– Мария, перестань, – мягко возразил Глеб. – Ты пока немного не в том состоянии, чтобы вести серьезные разговоры, но одно уясни: я сейчас там, где хочу находиться, а не там, где должен. И занимаюсь тем, чем хочу, а не чем обязан.

– То есть тебя посетило желание полюбоваться на, пардон, блюющую девушку? – хмыкнула я, но руки покорно подняла, когда он взялся стягивать с меня водолазку.

– Любоваться тут нечем. - Вот уж правда. – Но бросать тебя один на один с реакцией организма на небывалое прежде событие не собираюсь. И не из чувства долга перед птенцом.

Прислонив к прохладной стене в душе, Глеб продолжил раздевать меня, не тронув, однако, белья.

– Что-то не то у меня с реакциями организма. Обернулась вон какой-то бешеной зверюгой.

– Ты больше не тот человек, каким была. А вампирам присуща некоторая степень дикости и агрессии. Особенно при самозащите, или когда они дерутся за чтo-то свое.

Закончив с моей одеждой, Рубль сместил меня в угoл, сдернул с себя футболку, не прикоснувшись к штанам, и, прикрыв спиной от всех насадок, принялся настраивать воду.

– Какая-то несусветных масштабов степень. Со всеми тоже так?

– Не время в это вникать.

– Значит, нет, - постановила я. - А то, что я к тебе приставала, норма?

– Я тебе говорил, что мы гораздо любвеобильнее людей, а даже для них реагировать сексуальным возбуждением после агрессии – норма.