Обнаженные тайны. Он знает про нее почти все… кроме самого главного - Джулия Кеннер (2016)

– Вот и прекрасно. Ты их заслуживаешь. Кстати, вот это совсем не подарок… – говорит он и снова проводит пальцем по браслету на моей ноге, – это обещание… это то, что нас связывает. – Он произносит эти слова и смотрит мне в глаза. Я снова краснею.

– Я с удовольствием пройдусь с тобой по пляжу, – говорю я, – можно идти по песку босиком.

– Можно, – улыбается он. – Но на твоем месте я бы внимательнее посмотрел, что еще лежит в пакете.

И действительно, на дне пакета завернутые в непрозрачную синюю бумагу… черные резиновые шлепки! Дэмиен улыбается.

– Это для прогулки по пляжу.

– Спасибо.

– Пожалуйста, все, что ты только пожелаешь.

Сейчас я бы пожелала оказаться в его обьятиях. Видимо, на моем лице появляется улыбка, потому что он внимательно смотрит на меня и спрашивает:

– О чем вы задумались, мисс Фэрчайлд?

– Да, вот… я сейчас подумала…

Он кладет свою руку на мою ладонь.

– Подумала о чем?

– Я подумала о том, что ты меня поцелуешь.

Он смотрит мне в глаза. Я хочу, чтобы он меня поцеловал, я мечтаю об этом. Я раскрылась, как цветок.

– Нет, – неожиданно говорит он и убирает руку.

Я непонимающе моргаю. Как нет?! Он улыбается.

– Нет, – повторяет он. И я понимаю. Теперь он отступает, как когда-то я в его офисе. – Наша неделя начнется, когда художник приступит к твоему портрету.

– Сегодня вечером?

– В шесть вечера.

Рукой он нежно проводит по моему бедру.

– Ники, – продолжает он, – сегодня вечером нижнее белье можно не надевать.

Совсем скоро это случится.

О. Бог. Ты. Мой.

Глава 18

– Ты скучаешь по теннису? – спрашиваю я, пока мы гуляем по пляжу. Зелено-синие волны Тихого океана слепят отблесками солнечных лучей.

– Нет, – говорит он, не колеблясь ни секунды. Если честно, я не до конца ему верю, но молчу в ожидании дальнейших объяснений. И действительно, после короткой паузы он добавляет: – Мне очень нравилась игра, когда я начинал. Но постепенно я охладел к ней. Слишком много багажа.

– Ты имеешь в виду стресс от соревнований? – уточняю я. – Но ведь можно играть чисто для себя?

– Я больше вообще не беру ракетку в руки, – говорит он решительным тоном.

– Понятно. – Видимо, я затронула больную тему.

Он искоса смотрит на меня, глубоко выдыхает, словно ему больно.

– Я завязал с теннисом. Точно так же, как ты завязала с конкурсами красоты. Ведь ты сейчас в них не участвуешь?

Я громко смеюсь.

– Конечно, не участвую. Но здесь одно небольшое отличие. Мне конкурсы красоты не нравились никогда.

– Вообще никогда? – Дэмиен с интересом смотрит на меня.

– Никогда, – твердо повторяю я. – В раннем детстве мне казалось, что я – мамина кукла Барби.

– Кукла живет по чужим сценариям, – замечает он.

– Это точно, – соглашаюсь я, довольная тем, как хорошо он меня понял. – Тебя родители заставляли играть? – Я понимаю, что он не любитель откровенных разговоров о своем прошлом, но все же мне очень хочется узнать его поближе.

– Вначале мне очень нравился теннис. Да что там, я его просто обожал. И у меня с самого начала здорово получалось. А потом был сложный год, когда моя мать заболела, и игра на корте здорово помогла мне забыть боль и горечь.

Я киваю. Мне все это очень знакомо. В детстве я забывалась с помощью компьютера и фотографии. Я вспоминаю Эшли и прикусываю губу. Каждый из нас находит свой собственный способ выхода из кризиса. Тут все очень просто – или ты выдержишь и выживешь, или сломаешься и умрешь.