Обнаженные тайны. Он знает про нее почти все… кроме самого главного - Джулия Кеннер (2016)

– Ники, пора снимать джинсы, – просит Блейн, и я вздрагиваю от звука его голоса.

– Ники? – мягко произносит Дэмиен.

– Да… конечно, – говорю я, расстегиваю пуговицу на джинсах и начинаю стягивать их с бедер. Дохожу до места, где начинаются шрамы, и замираю. Я не могу это сделать. Открываю рот, чтобы попросить дать мне минуту побыть одной, но не в состоянии произнести и звука. Комок подкатывает к горлу, меня трясет, и ноги не держат. Я падаю на пол, зарываюсь лицом в занавески и начинаю рыдать.

Дэмиен подбегает ко мне.

– Ш-ш-ш-ш, – говорит он. – Все хорошо. Не торопись. Я понимаю, это не так просто. Для этого нужно набраться смелости. Но у тебя получится.

Я мотаю головой. Он прижимает мое лицо к своему плечу, крепко обнимает и гладит меня по голове. В его ласках сейчас нет ничего эротического, он старается меня успокоить.

– Не могу, – говорю я между приступами рыданий. – Прости, но я просто не могу.

Он отстраняется, чтобы посмотреть мне в лицо.

– Я надеялась, что у меня получится, но я не могу. Не знаю, о чем я вообще думала. Что все это будет местью тебе. Местью всему миру. Не знаю.

Я начинаю бормотать ерунду, а он смотрит на меня с таким чувством сострадания и симпатии, что мне кажется, у меня сердце разорвется.

– Прости, Дэмиен, – говорю я. – Я не могу взять твои деньги. И я не смогу сделать то, о чем ты меня просишь.

Глава 20

Я освобождаюсь из его объятий, поднимаю свой топ с пола и быстро его надеваю. Встаю и вытираю слезы рукой. Потом застегиваю джинсы и ищу глазами сумку и фотоаппарат. Все это лежит около кровати там, где я их оставила.

Блейн тактично исчез, и я рада тому, что он ушел тихо, потому что мне стыдно за сцену, которую я здесь устроила.

– Я… я могу заказать такси. Или Эдвард может… – Я замолкаю и закрываю глаза. Я вся горю от стыда.

Дэмиен стоит около кровати и смотрит на меня. Его лицо не выражает никаких эмоций, но я знаю, что он должен быть в ярости. Опустив голову, я торопливым шагом спускаюсь по лестнице.

– Ники… – слышу я его нежный голос, но продолжаю спускаться. – Ники! – На этот раз он произносит мое имя, словно команду. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом.

Он кладет руки мне на плечи и смотрит в глаза. По его лицу словно пробегает туча.

– Ты куда собралась?

– Я должна идти. Я же тебе сказала, что не могу это сделать.

– У нас был договор. Ты моя, – произносит он, и его глаза горят. Одной рукой он держит меня за шею, а другой задирает мой топ и берет меня за грудь. – Ты моя, – повторяет он властно.

– Я разрываю наш контракт, – твердо говорю я.

– Не могу принять твое решение.

Я взрываюсь:

– Мне наплевать, принимаешь ты его или нет. Я отказываюсь.

– Чего ты боишься? – спрашивает он.

– Ничего.

На самом деле я просто в ужасе.

– Ерунда.

Он начинает меня целовать, а потом резко отстраняется.

– Я чувствую, что ты боишься. Черт подери, Ники, дай мне возможность тебе помочь.

Я качаю головой. У меня нет слов. Он кивает.

– Хорошо, бог с ним, с нашим договором. Но по крайней мере покажи мне то, в чем мне отказываешь.

– Что?!

– Я хотел иметь твой портрет. Я хотел тебя. Обнаженную, Ники. Я хотел, чтобы ты была в моей постели. По крайней мере, покажи мне то, в чем мне отказываешь.

Я задыхаюсь от злости:

– Ты, черт возьми, шутишь?

Он совершенно спокоен и внимательно смотрит на меня.

– Нисколько. Снимай джинсы, Ники. Я хочу видеть тебя обнаженной.

– Ах ты, сукин сын!

Я моргаю, и слезы текут по лицу. Я прятала шрамы – так пусть же посмотрит на них! Расстегиваю молнию джинсов и одним рывком их снимаю. Сбрасываю с ног шлепки и расставляю ноги. Теперь он видит их – шрамы, уродующие мои бедра.

– Ах ты, сукин сын! – с горечью повторяю я.