Обнаженные тайны. Он знает про нее почти все… кроме самого главного - Джулия Кеннер (2016)

– Закрой глаза. Или, может, тебе лучше надеть повязку?

– Я закрою глаза.

– И обещаешь, что не откроешь?

– Да, – говорю я без колебаний. Он просит меня приподнять попу. Я делаю это, и он подкладывает под меня подушку.

– Держи ноги раздвинутыми, – говорит он. – Да, вот так. О, дорогая. Ты такая красивая! Прекрасная и такая открытая.

Я чувствую легкое прикосновение кожаной плетки-семихвостки к груди и животу. Он проводит ею вдоль моего тела. И вдруг – шлепок, он бьет меня по груди.

Я вскрикиваю. Меня удивляет не столько удар, сколько моя собственная на него реакция. Укол боли, сладкий, желанный, оставляющий пятно на коже, теплота от которого распространяется по всему телу. Удовольствие, смешанное с болью.

– Тебе понравилось? – спрашивает он, потом кладет ладонь на мою грудь и начинает ее мять, от чего она становится тяжелее и чувствительнее.

Укол боли, сладкий, желанный, оставляющий пятно на коже, теплота от которого разливается по всему телу. Удовольствие, смешанное с болью.

Я закусываю нижнюю губу. Каждое прикосновение этого мужчины словно подарок.

– Да, – говорю я, – Мне нравится. Я хочу еще.

– Я же говорил тебе, что боль нужна только для удовольствия.

– Я помню. Я… хочу еще.

– Ники, о, Ники. Ты знаешь, что со мной делаешь?

– Если то, что ты делаешь со мной, то, наверное, знаю.

Он смеется животным, сладострастным смехом и жадно обхватывает ртом мой сосок. Кусает, сосет, сначала один, затем другой. Потом его рот исчезает, я слышу звуки и догадываюсь, что он открыл шкатулку, и вот – о! – укол холода – мой сосок сжимает что-то металлическое и холодное. Я инстинктивно открываю глаза.

– Нет, – говорит он, и я снова их закрываю.

Боль холодного и металлического укола постепенно проходит. Остается только сладкое и тяжелое давление на сосок. Внешняя оболочка боли, наполненной глубоким блаженством. Через секунду я ощущаю такой же укол сладкой боли на другом соске.

– Они у тебя такие чувствительные, – шепчет он и начинает ласкать меня между ног. – О да, на этот раз я даже не буду спрашивать, нравится тебе или нет.

Никогда раньше я так остро не ощущала своего тела. Меня возбуждает даже соприкосновение кожи с воздухом, настолько я заряжена эротизмом.

Давление на оба соска увеличивается. Он тянет за цепь, к которой пристегнуты оба зажима, – сладкая боль пронизывает меня до основания.

– Дэмиен. – Я произношу его имя как приказ, которому он повинуется и целует меня в губы. Я засовываю язык в его жаждущий рот и хочу, чтобы это мгновение длилось вечно. Но он быстро отстраняется.

– Не отрывай глаза.

Я чувствую мягкое прикосновение плетки сначала на животе, а потом на ногах. Я начинаю ерзать, но он резко приказывает мне не двигаться.

Старк проводит плеткой у меня между ног. Каждая частичка моего тела сжимается в предвкушении, и – шлепок! – он легко бьет меня по промежности. У меня перехватывает дыхание. Я даже не представляла себе, что удар по такому интимному месту может принести такое наслаждение. Представляю, как Дэмиен входит в меня и жестко трахает.

Я с нетерпением жду, но второго удара нет. Я хочу и горю.

– Еще! Дэмиен, пожалуйста, – умоляю я.

Он вздыхает с облегчением, и я понимаю, что он с волнением ждал моей реакции на его новую игру. Мне она очень нравится. Ох как нравится.

Дэмиен снова легко проводит плеткой по моей коже. Я изгибаюсь, мне кажется, что мой клитор стал огромным и разбух, и вот он ударяет меня еще раз. Мне кажется, что если плетка заденет сам клитор, я разорвусь от блаженства и восторга.

– Дэмиен, – произношу я, и на сей раз мои просьбы удовлетворены. У меня между ног не плетка, а он сам. Его язык проникает в меня, он стонет от удовольствия, а я бесстыдно выгибаюсь навстречу его лицу, его жадному рту и настойчивому языку. Щетина на щеках Старка приятно колет мою чувствительную кожу.