Слепой рассвет - Кристина Майер (2020)

— Да, Вика. Я вас слушаю. — напрягалась, стоило услышать, с кем говорит Герман. Его голос звучал ровно даже безразлично. Может мне хотелось в это верить? О чем говорила девушка, я не слышала, но уверена, что Виктория плетет сети вокруг Германа. — Я вам позже перезвоню, посмотреть проект у меня не было времени. — он проигрывал ложкой и мне казалось, что он хочет скорее положить трубку. Легкая радость змейкой скрутилась в груди. — Ничего страшного. До свидания.

Не успел он положить трубку и проглотить еще одну ложку супа, как его телефон снова зазвонил. Мобильный лежал на столе, но я не могла увидеть, кто беспокоит Германа. Взглянув на экран, он встал из-за стола.

— Извините, — вышел Герман из кухни. Ничего понять я не успела, но почувствовала досаду. У него от меня секреты…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 37

Герман

— Я вас слушаю, Галина Владимировна, — принял звонок. При Полине не стоило разговаривать с ее матерью. Сегодня был тяжелый напряженный день, лишний тревоги лучше избежать.

— Герман Андреевич, я хотела узнать, как моя дочь? — негромко робко спросила меня женщина. После нашего разговора в кабинете компании, когда она принесла мне деньги на лечение Полины, я перестал к ней плохо относиться. Машу Галина Владимировна отдала не чужому человеку. Не оправдываю ее поступок, но допускаю, что отчаяние толкнуло ее на крайние меры.

— В понедельник, Полина ложится в клинику. Пока на обследование, по его результатам будем принимать решение, оперировать ее здесь или везти за границу.

— А врачи хорошие? — вопрос был наивным, но в ним крылась ее глубокая тревога.

- Они одни из лучших специалистов в мире. Вы не переживайте так, — хотел ее успокоить, но понял, что не те слова сказал. Как можно не переживать, когда твой ребенок борется за жизнь?

— Поля обо мне не спрашивала? — надежда в ее голосе просто убивала. Хотелось сказать что-нибудь ободряющее, но врать последнее дело. Я чувствовал, видел, что Галина Владимировна любит свою дочь. Взял деньги от продажи квартиры, чтобы донести это до Поли. Хотел, чтобы она попыталась понять и простить. Согласен, непросто будет забыть такое. Не знаю, как бы поступил, окажись на месте Поли, но для них с Галиной Владимировной я хотел мира. Желательно, чтобы он наступил до операции.

— Галина Владимировна, я не буду вам лгать, Полина до сих пор обижена на вас. Но, она не так остро реагирует, когда я завожу о вас речь. Дадим Поле немного времени. Вы же знаете, она очень добрая, простит. — тихий всхлип резанул слух. Она будто сдерживалась, вот сейчас дыхания не слышно. Плачет. Что сказать?..

— Герман Андреевич, а можно я к ней в больницу приду, когда она спать будет? Посижу рядом? — был бы женщиной, наверное, разревелся. Ее страдания не оставляли меня равнодушным. Трогали за живое. Понимал женщину, как никто другой. Я ведь тоже сидел у постели Полины, смотрел на нее и думал… думал… думал. Боялся ее потерять. Если после операции она изменится, я в какой-то степени тоже ее потеряю. Смогу пережить? Принять Полю другой? Выдержит моя любовь испытания?

— Я вам позвоню, Галина Владимировна. — про себя пообещал примерить их ко дню операции. Не должны они остаться врагами. Случится что-нибудь с Полиной, а матери с этим жить до конца дней.

— Спасибо, Герман Андреевич.

— Просто Герман. — пора стирать границы, не чужие люди ведь. При любом раскладе, Поля останется в моем доме, рядом со мной и Машей. Я верю, что все закончится благополучно.

- Всего доброго, не буду отвлекать. — Полина проходила в этот момент мимо, даже не взглянула в мою сторону. Слышала, что я общался с ее матерью?

— До свидания.

Я вернулся в кухню. Суп мой остыл, но я его доел.