Перри Мейсон. Дело об изъеденной молью норке. Дело об одинокой наследнице - Эрл Гарднер (2022)

— Вашу одинокую наследницу под номером девяносто шесть зовут мисс Марлин Марлоу. Она получила около трехсот пятидесяти тысяч долларов от своей матери. Надо сказать, при довольно странных обстоятельствах. Ее мать была медицинской сестрой и ухаживала за покойным Джорджем П. Эндикоттом во время болезни, оказавшейся для него смертельной. Эндикотт оставил завещание. Огромный старомодный особняк, где он жил, достался двум его братьям и сестре, каждому из них он завещал также по десять тысяч долларов. Все остальное, после выплаты долгов и обязательств, он оставил Элеоноре Марлоу, матери Марлин. В завещании оговаривалось, что если кто-нибудь из наследников станет оспаривать законность подарков, сделанных им при жизни Элеоноре Марлоу, — деньги и собрание семейных драгоценностей, — то этот наследник теряет право на свою долю имущества. Элеонора Марлоу погибла в автокатастрофе вскоре после смерти Эндикотта. Марлин — ее единственная дочь. Она тянет где-то тысяч на триста долларов, может, больше, и, бесспорно, подходит под определение наследницы. Все вопросы с наследством еще окончательно не решены, точно так же, как и с имуществом покойного Эндикотта. В Оклахоме ему принадлежал земельный участок с возможными залежами нефти. Завещание было официально утверждено судом, но братья и сестра собираются его оспаривать. Свидетельницами во время подписания завещания Эндикоттом выступали две медсестры, Роза Килинг и Этель Фурлонг. Чем закончится дело — неизвестно, потому что во время составления завещания Эндикотт был частично парализован и подписывал его левой рукой.

Каддо вздохнул с огромным облегчением.

— Мистер Мейсон, не знаю, как и благодарить вас. Вы просто не представляете, какой груз упал с моих плеч.

Мейсон кивнул.

— Но почему тогда такая женщина — молодая, красивая и богатая — использует мой журнал для завязывания новых знакомств? — продолжал задавать вопросы Каддо.

— Если не ошибаюсь, в объявлении говорится, что она устала от людей, с которыми ей приходится общаться, — сухо пояснил Мейсон. — Устала от охотников за богатыми невестами и других подобных типов.

— Но, если я вас правильно понял, у нее должны оставаться и старые друзья — те, кого она знала до получения наследства. Ведь оно ей досталось не так давно, не так ли?

— Так, — кивнул Мейсон.

— У нее обязательно должны быть друзья, с кем она познакомилась до… А она давно живет здесь, мистер Мейсон?

— Где-то около пяти лет.

— Не понимаю, — заявил Каддо.

— А вам это обязательно нужно?

— Что вы имеете в виду?

— Насколько я знаю, вас обвиняют в том, что вы пытаетесь увеличить тираж своего журнала при помощи ложного объявления.

— Правильно.

— В нем есть хоть доля лжи?

— Нет, — ответил Каддо, потирая подбородок.

— Вот именно.

По лицу Каддо медленно расплывалась улыбка.

— Теперь, мистер Мейсон, благодаря вам я могу спокойно жить.

Мейсон кивнул.

— А ответы все поступают и поступают, — продолжал Каддо. — Бог мой! Сколько писем приходит этой девушке! Я изначально напечатал столько журналов, которых при обычном раскладе хватило бы месяца на два, но они уже кончаются!

— Значит, вам придется готовить новый выпуск, — заметил Мейсон.

— Зачем? — удивился Каддо. — Я просто перепечатаю этот. Объявление наследницы работает на меня. Я буду его продавать, пока есть спрос. Я нашел себе золотую жилу. Она ведь получает ответов по сто в день.

Каддо поднялся с кресла, затем помедлил.

— Мы с вами в расчете, мистер Мейсон?

— Да, — ответил адвокат. — У меня были кое-какие расходы, но я покрою их из ваших пятисот долларов, остальное — мой гонорар.

— Прекрасно! А вы не расскажете мне, как вытащили этого кролика из шляпы?

— Пришлось немного поработать головой и немного ногами. Вот и все.

— Я подозреваю, что вы кого-то нанимали, чтобы поработать ногами?