— Давайте вначале пригласим Хокси, — многозначительно произнес сержант Джаффрей. — Покажем ему фотографию. И совершенно определенно узнаем, кто эта дамочка.

Лейтенант Трэгг минуту поколебался, затем поднял трубку и позвонил полицейскому в штатском, сидящему за коммутатором в холле.

— Пришлите сюда Фрэнка Хокси, ночного портье, — попросил Трэгг. — Да, его… Прямо сейчас.

Лейтенант повесил трубку.

Снова заговорил сержант Джаффрей, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Конечно, нельзя все сваливать на гостиницу. Да, это жуткая дыра, все здесь пришло в упадок, и никто не хочет вкладывать деньги, чтобы вернуть ей былой вид: место выбрано неудачное, гостиница уже приобрела соответствующую репутацию, а реконструкция стоит в наши дни безумно дорого. Владельцы объясняют мне, что делают все, что могут, и я склонен им верить, но стоит только какому-нибудь заведению приобрести подобную славу, как к нему притягиваются типы определенного толка, и тут уже практически ничего исправить невозможно.

Трэгг кивнул.

— А кто изображен на этой фотографии? — осторожно спросил Мейсон. — Я ее знаю?

— Мы не можем сказать, — ответил Джаффрей.

— Так, может, я смогу?

— Вы не сообщили нам, что за женщина находилась вместе с вами в номере, — заметил Джаффрей.

— Я не знаю.

— Она представилась Дикси Дайтон, не так ли?

Мейсон уже собрался ответить, но передумал.

— Через минуту мы снова займемся вами, — объявил Джаффрей. — У нас приготовлена парочка тузов в запасе… Не обманывайте себя, Мейсон: это не обычное дело об убийстве. Оно ведет к другому убийству — убийству полицейского. Эта Дикси Дайтон хорошо засветилась. Я не стал бы иметь с ней никаких дел на вашем месте. Она связана с Томом Седжвиком, который, как мы можем судить, нажимал курок, выпуская пули в Боба Кларемонта. Конечно, мы не имеем права советовать адвокату, каких клиентов выбирать, но обработать частного детектива мы можем, если потребуется, — а тут нам как раз потребовалось.

— Как мне кажется, лейтенант Трэгг слышал мое мнение насчет подобного положения вещей — я не собираюсь подставлять свою шею, выгораживая убийцу полицейского.

— От вас можно ждать чего угодно, — пробурчал Джаффрей.

— Но откуда вам знать, кто виновен? Вы же пока не получили признания, — заметил Мейсон.

— Я знаю, — ответил Джаффрей. — Это все ваша адвокатская чушь. Пустые слова. Человек считается невиновным, пока ему не вынесен приговор. Каждый гражданин имеет право на рассмотрение дела судом присяжных и на адвоката, услугами которого он может воспользоваться. Вы не станете представлять виновного. О нет, только не вы! Закон признает ваших клиентов невиновными, пока вы не закончили защиту или пока…

Его перебил лейтенант Трэгг, в голосе которого явно звучало раздражение:

— Давайте, сержант, ограничим нашу беседу расследованием, если вы не против. Понимаете, мне нужно, чтобы стенографист мог поклясться в дальнейшем, что он записал каждое слово, произнесенное в этой комнате, и к тому же мне не хотелось бы, чтобы протокол получился слишком длинным.

— И чтобы сержант Джаффрей предстал отрицательным героем, — улыбаясь, добавил Мейсон.

— И вы, и я прекрасно понимаем, Мейсон, — продолжал Трэгг, — что если вам удастся заманить его в ловушку, то он скажет что-то, что не следовало бы, вы заставите нас представить в суде этот протокол и устроите ему веселенькую жизнь во время процесса.

— У вас сложилось обо мне превратное мнение, — с подчеркнутой вежливостью заметил Мейсон.

— Конечно, — с сарказмом произнес сержант Джаффрей.

Дверь открыл полицейский в форме. В комнату вошел худой, бледный ночной портье, которого Мейсон видел за стойкой, когда только появился в гостинице. Портье явно чувствовал себя неуютно в присутствии полицейских.