Ниточка к сердцу - Эрик Рассел (2022)

– Я его тут же окликнул и спросил, как это он очутился в городе раньше меня. А он сделал такие глаза, будто не понимал, о чем я говорю. – Киммелмен недоуменно пожал плечами: – Я над этим без конца ломал голову, но так ничего и не смог придумать. Я знаю, что подвез этого типа или его брата-близнеца. Но второго быть не может: ведь в таком случае он понял бы, почему я ошибся, и объяснил бы, что я, очевидно, подвез его брата, но он ничего подобного не сказал. И постарался вежливо прекратить разговор, как будто имел дело с ненормальным.

– Пока он ехал с вами, не говорил ли он чего-нибудь? – спросил Гаррисон. – Что-нибудь о себе, своей профессии, цели своей поездки?

– Ничего. Он на меня прямо как с неба упал.

– Тут все словно с неба упало, – кисло проворчал Гаррисон. – Неизвестные семена, кожица неведомых плодов и… – Он внезапно умолк. Рот его остался раскрытым, глаза выпучились.

– …подобной базой, любая страна окажется в положении, позволяющем диктовать…

Райдер подошел к приемнику, выключил его и сказал:

– Будьте любезны, подождите немного в приемной, мистер Киммелмен.

Когда коммивояжер вышел, он продолжал, обращаясь к Гаррисону:

– Ну, решайте же наконец, хватит вас удар или нет?!

Гаррисон закрыл рот, снова открыл, но не сумел издать ни звука. Его выпученные глаза, казалось, не могли вернуться в исходную позицию. Правой рукой он бессильно помахал в воздухе. Райдер взял телефонную трубку и, когда его соединили, сказал:

– О’Киф, что у вас там слышно по поводу этой космической станции?

– Вы мне только из-за этого звоните? А я как раз брался за трубку, чтоб связаться с вами.

– По какому поводу?

– Пришло одиннадцать ответов на циркулярное письмо. Первые десять из двух больших городов, а последние два – из Нью-Йорка. Ваш подопечный на месте не сидит. Держу пари на десять кокосовых орехов против одного, что следующий банк, который он попробует ограбить, будет в Нью-Йорке или его окрестностях.

– Вполне возможно. Но пока забудьте про него. Я вас спросил про станцию. Как у вас там реагируют на это?

– Гудят, как потревоженный улей. По слухам, астрономы заметили эту штуку и сообщили о ней еще за неделю до того, как газеты подняли шум. Если это так, значит, кто-то наверху пытался засекретить эти сведения.

– Зачем?

– А я откуда знаю! – вспылил О’Киф. – Как я могу ответить, почему кто-то делает глупости!

– Значит, вы считаете, что они должны были прямо сказать, наша это станция или нет, поскольку правда рано или поздно все равно выйдет на поверхность?

– Вот именно. Но вы-то чего этим так интересуетесь, Эдди? Какое отношение станция имеет к нашему делу?

– Я просто выражаю вслух мысль, которая произвела на Гаррисона противоположное действие. Он лишился дара речи.

– Какую еще мысль?

– Что эта космическая станция вовсе не станция. И что официальных сообщений не поступило потому, что специалисты встали в тупик. Они же не могут что-нибудь сказать, если им нечего сказать, верно?

– Зато мне есть что сказать, – объявил О’Киф. – Займитесь делом! Если вы больше не нужны Гаррисону, то возвращайтесь. Хватит отдыхать на казенный счет!

– Послушайте, у меня нет привычки развлекаться междугородными телефонными разговорами. С одной стороны, в небе болтается нечто, и никто не знает, что это такое. С другой стороны, здесь, внизу, нечто имитирует людей, грабит банки, выбрасывает объедки неземного происхождения, и никто опять-таки не знает, что это такое. Два плюс два равняется четырем. Попробуйте сами сложить.

– Эдди, вы свихнулись?

– Дайте я вам изложу все подробности, а потом судите сами. – Он быстро перечислил факты и закончил: – Постарайтесь заинтересовать тех, к кому это имеет прямое отношение. Нам одним такое дело не по зубам. Обратитесь к тем, у кого есть власть и возможности справиться с такой проблемой. Заставьте их понять!