Где бы ты ни был - Джеймс Ганн (2022)

Если закрыть глаза, легко представляется чудесная картина: мелькают искусные пальцы, изготавливая роскошные бокалы и шкатулки для понюшек, последнее прибежище качества, вычурный продукт труда…

Все пропало. Комната пуста, а остаток счета в банке стремится к абсолютному нулю. Все потому, что ОЗАЖО донесло о его потогонке в полицию.

Теперь, даже будь у него андроиды, он не сможет вновь этим заниматься.

От одной только мысли об изможденных работой андроидах внутри все переворачивалось. Что с ним стало? Как там сказал Грир? «Обработали вас, да?»

Крэндал собрался с духом и еще раз заставил себя выйти в мир. При дневном свете приют выглядел незащищенным, уродливым и маленьким, дверь была крепко заперта. Крэндал постучал и прислушался.

– Молотить бесполезно, – сердито произнес дверобот. – Я подчиняюсь только командам, а дома никого нет. Более того, я даже не знаю, вернется ли вообще кто-нибудь. Мне никогда ничего не рассказывают.

Крэндал махнул рукой и отправился в дом правосудия.

– Меня зовут Бойд Крэндал, – представился он регистраторботу. – Чуть больше недели назад на меня подали жалобу. Хочу ознакомиться с решением по делу.

– С.П.Э., сэр, – отозвался регистраторбот. – Первая кабина налево.

Крэндал уселся в кабине и посмотрел на свое отражение в стереоскопических линзах судьи-прокурорбота. Наклонился ближе и заглянул в собственные глаза. В них отражались линзы и приемник-говоритель судьи. «Да ладно, – с удивлением подумал Крэндал, – это же ответобот!»

В памяти внезапно всплыл абсурдный стишок:

– Я есмь Суд,

И я – Дознание, —

Ей ответил Цап-Царап[17].

Ответобот, верно. Но его память содержала всю совокупность права, статутного и общего, и всю мешанину решений и прецедентов, на основании которых вырабатывается единое мнение. Каков бы ни был вердикт, апеллировать бесполезно. Судебная система действовала быстро, эффективно, непредвзято и согласованно. Решение этого ответобота представляло собой решение общества.

– У вас есть адвокатобот? – осведомился судья.

Крэндал передернул плечами.

– Какой в них смысл? Только заседание затягивать. Нет, свои интересы я буду представлять сам. Тогда, по крайней мере, обойдемся без монологов.

– Вас обвиняют в организации потогонной фабрики. Каково ваше заявление?

– Не виновен по определению, – твердо сказал Крэндал. – Андроид – не что иное, как хваленая машина. У нее нет чувств. Ей все равно. Слова «тяжкий труд» и «бессердечность» применительно к андроидам лишены смысла.

– Это термины, оправданные экономической необходимостью, – произнес судья сухим, бесстрастным тоном юриста. – Мораль и этика – всего лишь аспекты общего права. Они помогают определить, что обществу можно допустить, чтобы остаться неизменным.

– Какая обществу разница, сколько я эксплуатирую андроидов?

– Помните категорический императив Канта: «Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом». Если бы все стали эксплуатировать своих андроидов сверх меры, общество уже захлебнулось бы продуктами собственного производства. Установленный рабочий режим обязан соблюдать каждый, иначе общество просто не сможет существовать. Эксплуатируя андроидов сверхурочно, вы обогатились, приобрели еще андроидов, стали так же эксплуатировать и их, чтобы нажить еще больше денег… Это процесс накопления, в конце которого вы неизбежно завладели бы всеми андроидами на Земле.

– Вздор! – фыркнул Крэндал.

– Кроме того, установлено, что вы намеренно обходили естественные ограничения, присущие организмам андроидов. Это угроза обществу, преступление в чистом виде.

– Ну и что вы будете делать? – с вызовом спросил Крэндал.