Симптомы Бессмертия - Максим Виноградов (2022)

– Звони… Розалинда… Вуд… – продиктовал номер, едва ворочая языком.

На этом мое участие кончилось. Мир вновь помутнел, опустилась темная пелена беспамятства. Иногда до слуха доносились какие-то звуки, голоса. Перед глазами рождались редкие вспышки света. Но все это тонуло в целом океане мрачного бессилья.

А потом родилась боль. Острая боль, разом вернувшая к неприглядной действительности.

Застонал, дернулся. Ощутил руки, крепко удерживающие на месте. Открыл слезящиеся глаза, стараясь разглядеть мучителей.

– Уже все, Майк. Терпи! – голос Розалинды холодный, жесткий, бесчувственный, – Я тебя залатала. Теперь жить будешь. Главное – не дергайся.

Она возилась над раной, будто художник, дополняющий картину последними штрихами. Отбросила иглу, промокнула шов марлевым тампоном.

Как ни странно, боль почти сразу куда-то ушла. Осталось ощущение чрезвычайной разбитости и мышечная зажатость возле плеча. В остальном – нормально. Удалось даже повернуть голову.

Элли, Брунель, Ганс, еще двое парней. Да тут целая группа поддержки! И все смотрят, как на ожившего мертвеца. Что ж, может быть, я именно так и выгляжу.

Розалинда отошла в сторону, собирая многочисленные инструменты в медицинский чемоданчик. Обычно спокойная и уверенная, сейчас она казалась какой-то нервной, взвинченной до крайности.

– Рози… – удалось прошептать с первой попытки, – Спасибо…

Она резко развернулась, остановив на мне уничижительный взгляд. Брунеля и компанию доноров принципиально старалась не замечать.

– Все кончено, Майк, – в тоне прозвучала ядовитая непререкаемость, – Между нами все кончено. В клинике тебе не рады. Больше не приходи. И не звони… Никогда!

Докторша подхватила пожитки и решительно скрылась, не сказав на прощание ни слова. Да и мне, если честно, ответить было нечем.

Все действительно кончено. Страница жизни перевернута. Все, что было до этого, уничтожено, стерто. Работа, друзья, женщины, деньги… Все в одночасье сгорело, пошло прахом. Как, почему? Можно сколько угодно жалеть, анализировать, задаваться бессмысленными вопросами. Факт от этого не перестанет быть фактом.

Ничего уже не будет, как раньше…

Глава № 26

– Могу я прогуляться? – задал вопрос, глядя в хитрые стариковские глаза, – Хотелось бы, знаете, подышать свежим воздухом!

Марк Брунель сморщился. Покачал головой. Развел руками. Тяжело вздохнул. Показал все признаки сильнейшего смущения.

– Ты еще слишком слаб, Майк, – мягко заметил он, – Лучше уж соблюдать постельный режим… какое-то время.

Бла-бла-бла… Он говорил одно. Рассказывал о своей заботе. О человеколюбии. О ранах и слабости. Но мне слышалось совсем другое. За внешним фасадом красивых фраз различал лишь одно: «Пока не скажешь, где устройство, отсюда не выйдешь!».

Возможно, дело в богатом воображении. Может быть, Брунель ничего такого не думал. Но все косвенные признаки прямо-таки кричали об этом.

Насколько я ослаб? С момента ранения прошло три дня. Три дня сна, невкусной еды, отлеживания боков.

Первый день и впрямь был немощен, как младенец. На второй уже самостоятельно поднимался и бродил по комнате. Сейчас мне казалось, что восстановление практически завершено.

Практически – за исключением затягивающейся раны, оставшейся от удара ножом. Она то и дело беспокоила, тревожила, напоминала о себе ноющей болью. Вернулась сила, вернулась бодрость. Но былая подвижность пока еще не пришла. Левое плечо и вовсе не желало слушаться. Рука едва поднималась. Зато остальные части тела функционировали более чем нормально.

– Скажите прямо, Брунель, – все-таки не выдержал неопределенности, – Сколько вы намерены меня тут держать?

И вновь старик расшаркался, как именитый актер перед взыскательной публикой. Изобразил целую пантомиму: как же мне, мол, жаль, что происходит подобное непотребство…